< ... > Но то, что держит нас в нашей сущности, держит нас лишь пока мы, с нашей стороны, сами удерживаем держащее нас. А мы удерживаем его, пока мы не выпускаем его из памяти. Память - это собрание мыслей. Мыслей о чем? О том, что держит нас в нашей сущности постольку, поскольку мы его мыслим. В какой мере мы должны мыслить держащее нас? А в той, в какой оно испокон века является тем, что должно осмысляться. Когда мы осмысляем его, мы одариваем его воспоминанием, потому что оно желанно нам как зов нашей сущности.

Мы можем мыслить только тогда, когда мы желаем того, что должно в себе осмысляться. Чтобы нам попасть в это мышление, мы, со своей стороны, должны учиться мыслить. Что значит учиться? Человек учится, когда он приводит свой образ действия в соответствие с тем, что обращено к нему в данный момент в своей сущности. Мыслить же мы учимся, когда мы подчиняем свое внимание тому, что нам дается для осмысления.

< ... > Что более всего требует осмысления? < ... > Требующее осмысления проявляет себя в том, что мы еще не мыслим. Все еще не мыслим, хотя состояние мира все настоятельнее требует осмысления. Правда, кажется, ход событий способствует скорее тому, чтобы человек действовал, вместо того, чтобы < ... > вращаться в одних лишь представлениях о том, что должно быть и как нужно это сделать. Следовательно, не хватает действия, а не мышления. < ... >

< ... > Все же утверждение, что мы не мыслим, кажется дерзким. Оно говорит: более всего требующее осмысления проявляется в наше время в том, что мы все еще не мыслим. В этом утверждении указывается, что более всего требующее осмысления проявляет себя. < ... > Требующее осмысления - это то, что дает мыслить. Оно зовет нас, чтобы мы к нему повернулись, мысля. Требующее осмысления ни в коем случае не создается нами. Оно ни в коем случае не основано на том, что мы его представляем. Требующее осмысления дает нам мыслить. Оно дает нам то, что имеет в себе. Оно имеет то, что есть оно само. То, что более всего из себя самого дает нам мыслить, более всего требующее осмысления, должно проявлять себя в том, что мы все еще не мыслим. Что говорит нам это? Оно говорит: мы еще не попали намеренно в сферу того, что исконно может мыслиться прежде всего остального. Почему же мы туда еще не попали? Быть может, потому, что мы, люди, еще недостаточно повернулись к тому, что по-прежнему требует осмысления? < ... >

То, что мы все еще не мыслим, никоим образом не обусловлено лишь тем, что человек недостаточно повернулся к тому, что может мыслиться от него самого. То, что мы все еще не мыслим, скорее идет оттого, что то, что должно осмысляться, само отвернулось от человека, более того, уже давно отвернувшись, сохраняет это положение.

Но мы захотим узнать, когда и как произошло отворачивание? Прежде всего мы жаждем узнать, как же мы вообще можем знать о таком происшествии. Вопросы такого рода слишком опрометчивы - ведь мы говорим о более всего требующем осмысления: то, что, собственно, нам дано для того, чтобы мы его осмыслили, отвернулось от человека не в какой то момент времени, допускающий историческую датировку, но уже с самого начала то, что требует осмысления, отворотившись, поддерживает такое состояние. Отворачивание происходит там, где уже случилось поворачивание. Если то, что более всего требует осмысления, и продолжaeт отворачиваться, то это происходит уже внутри его поворота, т. е. так, что оно уже дало нам мыслить. То, что требует осмысления, хотя и отворачиваясь, но все-таки уже обратил ось к сущности человека. Поэтому человек нашей истории уже всегда мыслил сущностно. < ... > То, что требует осмысления, остается вверено этому мышлению, хотя и особым образом. А именно: до сих пор мышление вовсе не осмыслило, что то, что должно мыслиться, при этом все же удаляется и как оно удаляется.

< ... > Все сказанное не имеет ничего общего с наукой. < ... > наука не мыслит. Она не мыслит, ибо ее способ действия и ее средства никогда не дадут ей мыслить - мыслить так, как мыслят мыслители. То, что наука не может мыслить, - это не ее недостаток, а ее преимущество. Лишь это одно дает ей возможность исследовательски войти в предметную сферу и поселиться в ней. Наука не мыслит. Для обычных представлений это утверждение неприлично, хотя наука, как и все действия человека, зависима от мышления. Отношение науки к мышлению лишь тогда истинно и плодотворно, когда становится видна пропасть, существующая между наукой и мышлением. От науки в мышление нет мостов, возможен лишь прыжок. А он принесет нас не только на другую сторону, но и в совершенно другую местность. То, что с ней откроется, нельзя доказать. Тот, кто хочет то, что явно, поскольку оно само является, одновременно прячась, кто хочет это еще и доказать, тот судит отнюдь не по высшим и строгим меркам знания. Ибо и мы будем соответствовать тому, что обнаруживает себя лишь в том, что оно является в самосокрытии. Это простое показывание и есть главная черта мышления, путь к тому, что дает людям мыслить. < ... >

Более всего требующее осмысления проявляет себя в наше требующее осмысления время в том, что мы все еще не мыслим. Мы все еще не мыслим, потому что то, что требует осмысления, отвернул ось от человека, а отнюдь не потому, что человек недостаточно повернулся к тому, что требует осмысления. То, что требует осмысления, отворачивается от человека. Оно уклоняется от него, скрываясь. Но скрывающееся уже постоянно пребывает перед нами. < ... > И вообще мы только тогда есть мы, такие, какие мы есть, когда указываем в это самоудаление. Это указывание - наша сущность. Мы есть, тем что мы указываем в уход. Как указывающий туда, человек есть указатель. И дело обстоит не так, что человек есть прежде всего человек, а потом указатель, таким образом указывая в уход, впервые и становится человек человеком. Его сущность основывается в том, чтобы быть таким указателем. То, что само по себе является чем-то указывающим, мы называем знаком. Втянутый в тяг самоудаления, человек есть знак. < ... >

Если верно утверждение, что мы еще не мыслим, то оно говорит и то, что наше мышление еще не двигается в свойственной ему стихии, а именно потому, что то, что требует осмысления, уклоняется от нас. < ... > Нам остается лишь одно: ждать, пока то, что должно мыслиться, обратится к нам. Однако ждать здесь никоим образом не означает что мы откладывааем мышление. Ждать здесь означает: в уже домысленном высматривать непомысленное, которое все еще cкрытo внутри уже помысленного. Если мы так его ждем, то мы уже мыслим находясь в пути к тому, что должно мыслиться. < ... > Как может показать себя нам более всего требующее осмысления? < ... > До сих пор мы не вошли в собственную сущность мышления, чтобы поселиться там. В этом смысле мы еще не мыслим по-настоящему. Но это как раз означает: мы уже мыслим, но нам, вопреки всей логике, еще доверена собственно стихия, в которой по- настоящему мыслит мышление. Поэтому мы знаем еще недостаточно, в какой стихии происходит до сих пор мышление, поскольку оно является мышлением. главная черта мышления, существовавшего до сих пор, - это восприятие. Способность к этому называется разумом.

Что же воспринимает разум? В какой стихии пребывает восприятие, так что через него происходит мышление? Восприятие с греческого означает: заметить какое-то присутствующее, взять его и принять как присутствующее. В трактовке мышления Парменидом (который до сих пор в значительной степени определяет сущность западноевропейского мышления) на первом месте не стоит то, что мы бы назвали мышлением. Напротив, определение сущности мышления основывается на том, что воспринимает мышление как восприятие, а именно на сущем в его бытии. < ... > Из слов Парменида выходит: мышление получает свою сущность - восприятие - из бытия сущего. Но что означает бытие сущего и

для греков, и для западноевропейского мышления? Ответ на этот вопрос, который до сих пор не был поставлен, звучит так: бытие сущего означает присутствие присутствующего, наличие наличествующего. Этот ответ - прыжок внеизвестное. < ... > Главная черта существовавшего до сих пор мышления - это представление. По древнему учению о мышлении, представление происходит в логосе. В представлении развертывается восприятие. Само представление - это ре-презентация. То, что мышление основывается на представлении, а представление - на репрезентации, имеет давнее происхождение. Оно скрывается в событии: в начале истории Западной Европы бытие сущего явилось для всего ее течения как наличность, как присутствие. Это явление бытия как присутствие присутствующего само и есть начало западноевропейской истории. Бытие означает присутствие.

< ... > Присутствующее - это длящееся, которое входит в нетость и сущностится внутри нее. Присутствие происходит лишь там, где уже царит Несокрытость. Но присутствующее есть постольку, поскольку оно, в качестве настоящего, продлевается в несокрытость. Поэтому к присутствию принадлежит не только несокрытость, но и настоящее. {господствующее в присутствии настоящее - это свойство времени, сущность которого, однако, никоим образом не дает себя постичь в традиционном понятии времени.

Но в бытии, явившемся как присутствие, по-прежнему не помыслены ни царящие в нем несокрытость, ни сущность настоящего и времени. Вероятно, несокрытость и настоящее как сущность времени взаимно принадлежны. Поскольку мы воспринимаем сущее в его бытии, поскольку мы, выражаясь языком Нового времени, представляем предметы в их предметности, мы уже мыслим. Таким образом мы мыслим уже давно. Но все-таки мы мыслим еще не по-настоящему, пока остается непомысленным то, на чем основывается бытие сущего, когда оно является как присутствие.

Тема 1. Учение о бытии (онтология)

Хайдеггер М. Время и бытие…………………………………………. 3

Хайдеггер М. Письмо о гуманизме…………………………………… 5

Франк С. Непостижимое……………………………………………….11

Тема 2. Учение о развитии

Гегель Г.В.Ф. Диалектика………………………………………………19

Маркс К. Капитал. Предисловие ко второму изданию……………….25

Энгельс Ф. Развитие социализма от утопии к науке………………….25

Тема 3. Природа человека и смысл его существования

Бердяев Н. Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого

……………………………………………………………………………27

Шелер М. Человек и история…………………………………………..34

Франк С. Смысл жизни…………………………………………………53

Франкл В. Человек в поисках смысла………………………………….60

Фрейд З. неудовлетворенность культурой…………………………….65

Бубер М. Я и ТЫ…………………………………………………………76

Фромм Э. Искусство любить……………………………………………86

Тема 4. Учение об обществе (социальная философия )

Гоббс Т. Левиафан………………………………………………………101

Франк С. Духовные основы общества…………………………………103

Белл Д. Постиндустриальное общество………………………………..110

Тойнби А. Постижение истории……………………………………….119

Тема 5. Проблема сознания

Гуссерль Э. Картезианские размышления…………………………….128

Фрейд З. Я и Оно………………………………………………………..142

Юнг К. Об архетипах коллективного бессознательного……………..146

Тема 6. Познание

Кант И. Критика чистого разума………………………………………153

Гегель Г. Феноменология духа…………………………………………164

Пуанкаре А. О науке…………………………………………………….171

Хайдеггер М. О сущности истины……………………………………..177

Тема 7. Философские проблемы науки и техники

Вебер М. Наука как призвание и профессия………………………….185

Карнап Р. Философские основания физики…………………………..193

Фейрабенд П. Против методологического принуждения……………205

Фейрабенд П. Наука в свободном обществе………………………….206

Тема 8. Будущее человечества

Тоффлер О. Третья волна……………………………………………..208

Хейзенга Й Homo Ludens……………………………………………...214

Печчеи А. Человеческие качества…………………………………….225

Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс……………………………….230

Тема 9. Философские альтернативы ХХI века

Лиотар Ж.. Заметки о смыслах «пост»…………………………….236

Лиотар Ж. Состояние постмодерна………………………………...239

Бодрийяр Ж. Система вещей………………………………………..245

Бодрийяр Ж. О соблазне……………………………………………..250

Тема: 1. Учение о бытии (онтология)

М. Хайдеггер «Время и бытие». // Разговор на проселочной дороге. М., 1991. С. 81-86.

Что дает повод назвать время и бытие вместе? С самого начала западноевропейского мышления и до сегодняшнего дня бытие означает то же, что и присутствие. Из присутствия, присутствования говорит настоящее. Согласно привычным представлениям, настоящее вместе с прошлым и будущим образует характеристику времени. Бытие как присутствие определяется через время. Этого уже достаточно, чтобы постоянно производить в мышлении беспорядки. Эти беспорядки усиливаются, как только мы начинаем размышлять о том, каким образом дано это определение бытия через время.

Каким образом? - это вопрос о том, каким образом, почему и отчего в бытии говорит нечто такое, как время. Любая попытка помыслить отношение между бытием и временем с помощью распространенных и приблизительных представлений о бытии и времени сейчас же запутывается в путаном сплетении слабо продуманных отношений.

Мы называем время, когда говорим: всему - свое время. Это означает, что все, все сущее, приходит и уходит вовремя, в свое время и остается в течение отмеренного ему времени. Каждой вещи - свое время.

Но является ли бытие вещью? Находится ли бытие, как и все наличное сущее, во времени? А, вообще, есть ли бытие? Если оно есть, то мы должны неизбежно признать, что оно какое-то сущее, и, следовательно, искать его среди прочего сущего. Этот лекционный зал есть. Он освещен. Мы признаем без разговоров и колебаний этот лекционный зал существующим. Но где во всем зале найдем мы это «есть»? Нигде среди вещей не найдем мы бытия. Каждой вещи - свое время. Но бытие не вещь, не что-то, находящееся во времени. Несмотря на это, бытие по-прежнему определяется как присутствие, как настоящее через время, через временное. <...>-

Но должны ли мы бытие, должны ли мы время выдавать за предметы? Они никакие не предметы, если «предмет» означает какое-то сущее. Слово «предмет», «какой-то предмет» должно означать для нас теперь то, о чем идет речь, должно иметь особый смысл, отныне руководящий, поскольку в нем скрывается нечто непреодолимое. Бытие - некий предмет, вероятно, предмет мышления.

Время - некий предмет, вероятно, предмет мышления, раз в бытии как присутствии говорит нечто такое, как время. Бытие и время, время и бытие называют такое положение дел, такое взаимное отношение обоих предметов, которые несет оба предмета друг к другу и выносит их отношение. Следовать мыслью за этим положением дел, за этим отношением предметов - вот что задано мышлению, при условии, что оно по-прежнему готово стойко ждать свои предметы.

Бытие - некий предмет, но никакое не сущее.

Время - некий предмет, но никакое не временное.

О сущем мы говорим: оно есть. В отношении предмета «бытие» и в отношении предмета «время» мы останемся предусмотрительными. Мы не скажем: бытие есть, время есть, а будем говорить: дано бытие и дано время. Этой переменой мы изменили лишь словоупотребление. Вместо «есть», мы говорим «дано».

Чтобы добраться через языковые выражения к самим предметам, мы должны показать, как это «дано» дает себя увидеть и испытать. Подходящий путь туда будет таков, что мы должны разобрать, что же дается в этом «дано», что означает бытие, которое дано, что означает время, которое дано. Соответственно, мы попытаемся взглянуть на это Es, которое дает нам бытие и время. Взглянув на него, мы станем предусмотрительными и в другом смысле. Мы попытаемся ввести в поле зрения это Es и его давание и напишем это «Es» с большой буквы.

Сначала мы последуем мыслью за бытием, чтобы помыслить его самого в его собственном.

Затем мы последуем мыслью за временем, чтобы помыслить его самого в его собственном.

Через это должен показаться способ, которым дано бытие, которым дано время. В этом давании станет видно, как должно определяться то дающее, которое как отношение прежде всего несет их друг другу и их выдает.

Бытие, благодаря которому все сущее отчеканено как именно такое сущее, бытие означает присутствие. В отношении помысленного присутствующего присутствие обнаруживает себя как позволение присутствовать. Но теперь-то речь идет о том, чтобы специально помыслить само это позволение присутствовать, поскольку присутствие позволено. Позволение присутствовать проявляет свое собственное в том, что оно выводит в несокрытое. Позволить присутствовать означает - раскрыть, ввести в открытое. В раскрытии играет давание, а именно то самое давание, которое в позволении присутствовать дает присутствие, т. е. бытие.

(Предмет «бытие», чтобы мыслить собственно его, требует, чтобы наше размышление последовало за указанием, проявляющимся в позволении присутствовать. Это указание в позволении присутствовать выявляет рас? крытие. Но из этого раскрытия говорит давание, дано.)

При этом для нас по-прежнему остается неясным как названное давание, так и это названное здесь Es, которое дает.

Бытие, если мыслить его само, собственное его, требует, чтобы мы
отказались от того бытия, которое исследуется и истолковывается всей
метафизикой из сущего и для сущего в качестве основы сущего. Чтобы
мыслить собственное бытие, требуется оставить его как основу сущего в
пользу играющего давания, скрытого в раскрытии, т. е. ради дано. Бытие
принадлежит этому дано в давании как дар. Бытие как дар не откалывается
от давания. Бытие, присутствие лишь преображается. В качестве позволения присутствовать оно принадлежит раскрытию и, будучи даром раскрытия, удерживается в давании. Бытие не есть. Бытие дано, дано как раскрытие
присутствия.

Чтобы это «дано бытие» смогло показать себя еще яснее, последуем еще решительнее за этим даванием, о котором идет речь. Нам удастся это в том случае, если мы обратимся к богатству изменений того, что довольно неопределенно называют бытием - того, что не узнают в его особостй, пока продолжают считать его пустейшим из пустых понятий. От этого представления о бытии как о совершенной абстракции не отказались даже в принципе, более того, это представление только подтверждается, когда бытие как совершенно абстрактное снимается в совершенно конкретной действительности абсолютного духа - это происходит в самой сильной мысли нового времени - в гегелевской спекулятивной диалектике и так это излагается в его «Науке логики».

Попытка помыслить богатство изменений находит первую опору, которая в то же время указует нам дальнейший путь, в том, что мы мыслим бытие в смысле присутствия. <...>

Раскрытие богатства изменений бытия выглядит прежде всего как история бытия. Но у бытия нет истории, такой, как у города или народа.

То, что есть исторического в истории бытия, очевидно, определяет себя из того и только из того, как бытие происходит, а это означает, в соответствии с вышеизложенным, из того способа, которым бытие дано. <...>

Похожая информация.

Что значит мыслить?

Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге. М., 1991, с. 134-145

Мы попадаем в то, что называется мышлением, когда мыслим сами. Чтобы нам это удалось, мы должны быть готовы учиться мыслить.

Как только мы принимаемся за это учение, мы сразу понимаем, что мыслить мы не можем. Но все же человек считается, и по праву, таким существом, которое может мыслить. Ибо человек-это существо разумное. Но разум, ratio , развертывается в мышлении. Будучи существом разумным, человек должен уметь мыслить, раз уж он хочет этого. Однакочеловек хочет мыслить, но не может. Пожалуй, человек своимхотением мыслить хочет слишком много, и поэтому можетслишком мало.

Человек может мыслить, поскольку он имеет возможностьдля этого. Но одна лишь эта возможность еще не гарантируетнам, что мы можем мыслить. Потому что мочь что-то - значитдопустить это что-то в его сущность и неотступно охранятьоткрытым этот доступ. Однако мы можем всегда лишь то, чтонам желанно 2 , то, к чему мы так расположены, что его допускаем. На самом деле нам желанно лишь то, чему мы самижеланны, желанны в нашей сущности. При этом это что-тосклоняется к нашей сущности и таким образом затребываетее. Эта склонность - обращение. Оно зовет нашу сущность,вызывает нас в нашу сущность и таким образом держит насв ней. Держать означает собственно охранять. Но то, чтодержит нас в нашей сущности, держит нас лишь пока мы,с нашей стороны, сами удерживаем держащее нас. А мы удерживаем его, пока мы не выпускаем его из памяти. Память -

134
это собрание мыслей. Мыслей о чем? О том, что держит насв нашей сущности постольку, поскольку мы его мыслим. В какой мере мы должны мыслить держащее нас? А в той, в какойоно испокон века является тем, что должно осмысляться 3 .Когда мы осмысляем его, мы одариваем его воспоминанием 4 .Мы отдаем ему воспоминание, потому что оно желанно намкак зов нашей сущности.

Мы можем мыслить только тогда, когда мы желаем того,что должно в себе осмысляться.

Чтобы нам попасть в это мышление, мы, со своей стороны,должны учиться мыслить. Что значит учиться? Человек учится, когда он приводит свой образ действия в соответствиес тем, что обращено к нему в данный момент в своей сущности.Мыслить же мы учимся, когда мы подчиняем свое вниманиетому, что нам дается для осмысления.

Наш язык называет то, что принадлежит к сущности другаи из нее происходит, дружеским 5 . Соответственно, мы будем называть то, что в себе должно осмысляться, требующим осмысления 6 . Все, требующее осмысления, дает нам мыслить. Но оно только потому и дарует нам этот дар, что искони является тем самым, что должно осмысляться. Поэтому отныне мы будем называть то, что дает нам мыслить постоянно, ибо раз и навсегда, то, что дает нам мыслить, прежде всего остального и таким образом навечно, более всего требующим осмысления 7 .

Что же более всего требует осмысления? В чем проявляется оно в наше требующее осмысления время?

Требующее осмысления проявляет себя в том, что мы еще не мыслим. Все еще не мыслим, хотя состояние мира все настоятельнее требует осмысления. Правда, кажется, ход событий способствует скорее тому, чтобы человек действовал, вместо того, чтобы произносить речи на конференциях и конгрессах, и вращаться в одних лишь представлениях о том, что должно быть и как нужно это сделать. Следовательно, не хватает действия, а ни в коем случае не мышления.

И все же, возможно, что человек до сих пор веками слишком много действовал и слишком мало мыслил.

Но как же можно сегодня говорить, что мы еще не мыслим, сегодня, когда к философии наблюдается живой интерес везде, который становится все более деятельным, так что каждый хочет знать, как там обстоят дела с философией.

Философы - это мыслители. Они называются так, потому что мышление происходит главным образом в философии. Никто не будет отрицать сегодняшнего интереса к философии. Но осталось ли сегодня еще хоть что-нибудь, чем бы не интересовался человек в том смысле, в котором понимается сегодняшним человеком слово «интересоваться»?
135

Inter-esse значит: быть среди вещей, между вещей, находиться в центре вещи и стойко стоять при ней. Однако сегодняшний интерес ценит одно лишь интересное. А оно таково,что может уже в следующий момент стать безразличными смениться чем-то другим, что нас столь же мало касается.Сегодня нередко люди считают, что, находя какую-то вещьинтересной, они удостаивают ее своим вниманием. На самомже деле такое отношение принижает интересное до уровнябезразличного и вскоре отбрасывает как скучное.

Интерес, проявляемый к философии никоим образом несвидетельствует о готовности мыслить. И то, что мы годамиупорно занимаемся сочинениями великих мыслителей, еще негарантирует того, что мы мыслим или хотя бы готовы учитьсямыслить. Занятие философией может даже создать нам стойкую иллюзию того, что мы мыслим, раз мы «философствуем».

Все же утверждение, что мы еще не мыслим, кажетсядерзким. Однако оно звучит иначе. Оно говорит: более всеготребующее осмысления проявляется в наше требующее осмысления время в том, что мы все еще не мыслим. В этом утверждении указывается, что более всего требующее осмысленияпроявляет себя. Это утверждение ни в коем случае не договаривается до того, что видит повсюду лишь господство бездумности. Утверждение, что мы еще не мыслим, не хочет и заклеймить какое-то упущение. Требующее осмысления - это то, чтодает мыслить. Оно зовет нас, чтобы мы к нему повернулись,а именно - мысля. Требующее осмысления ни в коем случаене создается нами. Оно ни в коем случае не основано на том,что мы его представляем. Требующее осмысления дает - онодает нам мыслить. Оно дает нам то, что имеет в себе. Оноимеет то, что есть оно само. То, что более всего из себя самогодает нам мыслить, более всего требующее осмысления, должнопроявлять себя в том, что мы все еще не мыслим. Что же теперьговорит нам это? Оно говорит: мы еще не попали намереннов сферу того, что исконно может мыслиться прежде всегоостального и для всего остального. Почему же мы туда еще непопали? Быть может, потому, что мы, люди, еще недостаточноповернулись к тому, что по-прежнему требует осмысления?Тогда то, что мы еще не мыслим, было бы только упущением состороны людей. Тогда нужно было бы устранить этот недостаток применением к человеку надлежащих мер.

То, что мы все еще не мыслим, никоим образом не обусловлено лишь тем, что человек недостаточно повернулся к тому,что может мыслиться от него самого. То, что мы все еще немыслим, скорее идет от того, что то, что должно осмысляться,само отвернулось от человека, более того, уже давно отвернувшись, сохраняет это положение.

Но мы немедленно захотим узнать, когда же и как произошло отворачивание, которое имеется здесь в виду? Преждевсего мы жаждем узнать, как же мы вообще можем знатьо таком происшествии. Вопросы такого рода слишком опрометчивы - ведь мы говорим о более всего требующем осмысления: то, что, собственно, нам дано для того, чтобы мы егоосмыслили, отвернулось от человека не в какой-то моментвремени, допускающий историческую датировку, но уже с самого начала то, что требует осмысления, отворотившись,поддерживает такое состояние. Однако отворачивание происходит лишь там, где уже случилось поворачивание. Если то,что более всего требует осмысления, и продолжает отворачиваться, то это происходит уже внутри его поворота и возможнотолько внутри поворота, т. е. так, что оно уже дало нам мыслить. То, что требует осмысления, хотя и отворачиваясь, новсе-таки уже обратилось к сущности человека. Поэтому человек нашей истории уже всегда мыслил сущностно. Он дажемыслил глубочайшее. То, что требует осмысления, остаетсявверено этому мышлению, хотя и особым образом. А именно:до сих пор мышление вовсе не осмыслило, что то, что должномыслиться, при этом все же удаляется и как оно удаляется.

Но все же о чем идет речь? Разве не будет произносимоелишь цепочкой необоснованных утверждений? Где доказательства? Имеют ли выдвигаемые положения хоть какое-нибудь отношение к науке? Было бы хорошо, если бы мы какможно дольше продержались в такой оборонительной позициипо отношению к тому, что говорится. Лишь так мы сохранимнеобходимое для разбега расстояние, с которого кому-нибудьиз нас удастся совершить прыжок в мышление того, что болеевсего требует осмысления.

Потому что верно следующее: все сказанное ранее и всепоследующее обсуждение не имеют ничего общего с наукой,если, конечно, оно посмеет стать мышлением. Это положениедел основывается на том, что наука не мыслит. Она не мыслит,ибо ее способ действия и ее средства никогда не дадут ей мыслить - мыслить так, как мыслят мыслители. То, что наука неможет мыслить,- это не ее недостаток, а ее преимущество.Лишь это одно дает ей возможность исследовательски войтив теперешнюю предметную сферу и поселиться в ней. Наука немыслит. Для обычных представлений это утверждение неприлично. Оставим этому утверждению его неприличный характер, хотя сразу добавим, что наука, как и все действия
137

Человека, зависима от мышления. Отношение науки к мышлению лишь тогда истинно и плодотворно, когда становитсявидна пропасть, существующая между наукой и мышлением,притом такая пропасть, через которую невозможен мост. Отнауки в мышление нет мостов, возможен лишь прыжок. А онпринесет нас не только на другую сторону, но и в совершеннодругую местность. То, что с ней откроется, нельзя доказать,если доказать - это произвести вывод о некотором положениидел из подходящих посылок. Тот, кто хочет то, что явно, поскольку оно само является, одновременно прячась, кто хочетэто еще и доказать и иметь доказанным, тот судит отнюдь не повысшим и строгим меркам знания. Тот меряет все лишь одноймеркой и притoм неподходящей. Ибо и мы будем соответствовать тому, что обнаруживает себя лишь в том, что оно является в самосокрытии 8 ; мы-то можем соответствовать емуодним-единственным способом: указать на него и при этомприказать самим себе дать явиться тому, что показывает себя,в свойственной ему несокрытости 9 . Это простое показываниеи есть главная черта мышления, путь к тому, что искони и навсегда дает людям мыслить. Доказать, т. е. вывести из подходящих предпосылок, можно все. Но лишь немногое позволяет,и притом очень редко, показать на себя таким указанием,которое освободило бы ему дорогу.

Более всего требующее осмысления проявляет себя в нашетребующее осмысления время в том, что мы все еще не мыслим. Мы все еще не мыслим, потому что то, что требует осмысления, отвернулось от человека, а отнюдь не потому, чточеловек недостаточно повернулся к тому, что требует осмысления. То, что требует осмысления, отворачивается от человека.Оно уклоняется от него, скрываясь. Но скрывающееся ужепостоянно пребывает перед нами. То, что удаляется, так себяскрывая, не исчезает. Но все же, как мы можем знать хоть что-то о том, что так ускользает? Как же так получилось, что мыхотя бы можем назвать его? То, что удаляется, отказывает в приходе. Да только самоудаление это - не ничто. Удаление -это здесь проявляющееся утаивание, и, как таковое, событие.То, что удаляется, обращается к человеку более сущностно, и,взыскуя, затребывает его глубже, чем любое сущее, котороеего касается и к которому он отнесен. Эта отнесенность к действительному охотно принимается за то, что составляет действительность действительного. Но эта отнесенность к действительному как раз и может закрыть человеку путь к тому,что обращается к нему, обращается неким таинственнымобразом, так, что это обращение отвращается от человека,уклоняясь. Поэтому этот уход, самоудаление того, что должноосмысляться, быть может, в настоящее время современнее каксобытие, чем все актуальное.
138

Правда то, что избегает нас описанным способом, уходитот нас. Но оно как раз увлекает и нас за собой и по-своемупритягивает нас, пленяя. То, что уклоняется, кажется совершенно отсутствующим. Но эта видимость вводит в заблуждение. То, что удаляется, прибывает 10 , а именно таким образом,что оно притягивает нас, пленяя, замечаем ли мы это сразу иливообще не замечаем. То, что нас притягивает, уже исполнилоприход. Когда мы попадаем в тяготение ухода, мы оказываемся в тяге к тому, что нас притягивает, уклоняясь при этом.

Но раз мы втянуты в тяг к... тянущему нас, то и сущностьнаша уже отчеканена, а именно: через это «в тяге к...». Отчеканенные так, сами мы указываем на самоудаляющееся. И вообще мы только тогда есть мы, мы сами, такие, какие мы есть,когда мы указываем в это самоудаление. Это указывание -наша сущность. Мы есть, тем что мы указываем в уход. Какуказывающий туда, человек есть указатель. И притом делообстоит не так, что человек есть прежде всего человек, а потом,помимо этого, ещё случайно и указатель, но втянутый в самоудаление, в тяг в него, и таким образом указывая в уход,впервые и становится человек человеком. Его сущность основывается в том, чтобы быть таким указателем.

То, что само по себе, по своему глубочайшему составу,является чем-то указывающим, мы называем знаком. Втянутый в тяг самоудаления, человек есть знак.

Однако этот знак указывает на то, что уклоняется, поэтомуэтот указатель не может непосредственно обозначить то, чтоотсюда удаляется. Так знак остается без толкования.В наброске к одному гимну Гельдерлин говорит:

«Знак бессмысленный мы,
Мы не чувствуем боли и почти
Потеряли язык на чужбине».

Наброски к этому гимну носят такие названия, как:«Змея», «Нимфа», «Знак», а также «Мнемозина». Мы можемперевести это греческое слово на немецкий язык как «память».В немецком языке слово «память» среднего рода. В немецкомязыке слова «die Erkenntnis » (сознание), «die Befugnis » (право) - женского рода, а слова «Begräbnis » (могила)и «das Geschehnis » (происшествие) - среднего. У Канта слово «Erkenntnis » (познание, сознание), то женского рода, («die Erkenntnis »), то среднего рода («das Erkenntnis »). Мы, следовательно, можем без особого насилия перевести μνημοσύνη в соответствии с греческим женским родом как «Gedä chtnis » (память-с артиклем женского рода).
139

Это греческое слово μνημοσύνη - имя одной из титанид.Она дочь неба и земли. Мнемозина как невеста Зевса в девять ночей стала матерью муз. Драма и танец, пение и поэзия вышли из чрева Мнемозины, памяти. Очевидно, это слово называет нечто иное, чем просто психологически понимаемую способность удерживать прошедшее в представлении. Память мыслит о помысленном. Но имя матери муз означает не любое мышление о чем угодно, что можно помыслить. Память здесь - это собрание мыслей о том, что помысленно уже заранее, ибо оно может мыслиться постоянно и прежде всего остального. Память - это собрание воспоминаний о том, что должно осмысляться прежде всего другого. Это собрание прячет в себе и укрывает у себя то, что всегда следует мыслить в первую очередь, все, что существует и обращается к нам, зовет нас как существующее или побывшее. Память, собранное воспоминание о том, что требует осмысления,- это источник поэзии. Соответственно этому, и сущность поэзии имеет основание в мышлении. Об этом говорит нам миф, т. е. сказание. Его сказывание называет самое старое, самое раннее не только в смысле отсчета времени, но и потому, что оно по самой своей сущности было, есть и будет более всего достойным мышления. Конечно, пока мы представляем мышление со слов логики, пока мы всерьез не поймем, что сама логика уже основывается на определенном виде мышления, до тех пор нам не удастся увидеть, каким же образом поэзия основывается в воспоминании.

Все, сказанное в поэзии, берет начало из вспомянутого воспоминания. Под заголовком «Мнемозина» Гельдерлин говорит:

«Знак бессмысленный мы...»

Кто-мы? Мы, сегодняшние люди, люди сегодня, которое длится уж с давних пор (и еще долго продлится), с таких давних пор, что история уже не может указать границу - начало. В том же гимне «Мнемозина» говорится: «Давно длится время » - а именно то время, когда мы - знак бессмысленный. Разве недостаточно дает помыслить то, что мы - знак и при этом бессмысленный? Возможно, эти последующие слова Гельдерлина относятся к тому же, в чем показывает нам себя более всего требующее осмысления, к тому, что мы все еще не мыслим. Тогда то, что мы еще не мыслим, основано на том. что мы - знак бессмысленный и не чувствуем боли, или, быть может, мы - знак бессмысленный и не чувствуем боли,
140

поскольку мы еще не мыслим? Если верно последнее, то мышление оказалось бы тем, через что первоначально смертным была бы дарована боль и через мышление получил бы смысл знак, которым они являются. Это мышление впервые ввело бы нас в диалог с поэзией и поэтами, чьи изречения, как ничто иное, ждут отклика в мышлении. Но если мы и отважились ввести слово поэзии Гельдерлина в сферу мышления, то нам все же следует остеречься того, чтобы необдуманно приравнивать то, что сказано в поэзии Гельдерлина, и то, что мы собирались помыслить. Сказанное поэтом и сказанное мыслителем никогда не одно и то же. Но и то, и другое могут говорить, различными способами одно. Это удается, правда, лишь тогда, когда пропасть между поэзией и мышлением зияет ясно и определенно. Это происходит, когда поэзия высока, а мышление глубоко. Что об этом знал Гельдерлин, мы можем заключить из двух его строф, озаглавленных
«Сократ и Алкивиад»

«Почему преклоняешься ты, о блаженный Сократ,
Перед юношей этим? Неужели на свете благороднее нету его?
Почему же с любовью, как на бога,
На него ты взираешь?»

Ответ дает вторая строфа:

«Лишь тот, кто глубины помыслил, полюбит живое,
Высокую юность поймешь лишь тогда, когда свет поглядишь.
И часто к исходу склоняется мудрый к прекрасному. »

К нам имеет отношение строка:
«Лишь тот, кто глубины помыслил, полюбит живое». Но мы слишком легко можем пропустить в этой строчке по-настоящему сказывающие и потому главные слова. Сказывающие слова - это глаголы. Мы сможем их услышать, если сделаем на них ударение иным, не обычным для слуха способом:

«Лишь тот, кто глубины помыслил , полюбит живое».
Непосредственная близость глаголов «мыслит» и «любит» образует середину строки. Следовательно, любовь основана на том, что мы помыслили глубочайшее. Такая помысленность происходит, вероятно, из той памяти, на мышлении которой основывается даже поэзия, а вместе с ней и все искусства. Однако, что же значит мыслить? Что значит, например, плавать, мы узнаем не из руководства по плаванию. Что значит плавать, нам скажет прыжок в реку. Только так мы впервые и узнаем стихию, в которой должно происходить плавание. Но какова же та стихия, в которой происходит мышление?
141

Если верно утверждение, что мы еще не мыслим, то оно говорит в то же время и то, что наше мышление еще не двигается специально в свойственной ему стихии, а именно потому, что то, что требует осмысления, уклоняется от нас. То, что таким образом от нас скрывается и поэтому остается непомысленным, сами мы не можем заставить явиться, даже в том благоприятном случае, если мы уже отчетливо предуготовили мыслью

пути 11 тому, что от нас утаивается.

Итак, нам остается лишь одно, а именно: ждать, пока то, что должно мыслиться, обратится к нам. Однако ждать здесь никоим образом не означает, что мы пока еще откладываем мышление. Ждать здесь означает: в уже помысленном высматривать непомысленное, которое все еще скрыто внутри уже помысленного. Если мы так его ждем, то мы уже мыслим находясь в пути к тому, что должно мыслиться. На этом пути можно и заблудиться. Но все же лишь один этот путь настроен так, чтобы отозваться тому, что дано нам для осмысления.

Но все же почему мы вообще должны заметить то, что с самого начала, прежде всего остального дает человеку мыслить? Как может показать себя нам более всего требующее осмысления?А сказано было: более всего требующее осмысления проявляет себя в наше требующее осмысления время в том, что мы все еще не мыслим, не мыслим так, чтобы специально отозваться тому, что более всего требует осмысления. До сих пор мы не вошли в собственную сущность мышления, чтобы поселиться там. В этом смысле мы еще не мыслим по-настоящему. Но это как раз означает: мы уже мыслим, но нам, вопреки всей логике, еще не доверена собственно стихия, в которой по-настоящему мыслит мышление. Поэтому мы знаем еще недостаточно, в какой же стихии происходит до сих пор мышление, поскольку оно является мышлением. Главная черта мышления, существовавшего до сих пор,- это восприятие. Способность к этому называется разумом.

Что же воспринимает разум? В какой стихии пребывает восприятие, так что через него происходит мышление? Восприятие-это перевод греческого слова уоету, что означает: заметить какое-то присутствующее, замечая, взять его перед собой и принять как присутствующее. Это берущее-перед-собой-восприятие есть представление в простом, широком и одновременно сущностном смысле, в котором мы даем присутствующему стоять и лежать перед нами так, как оно стоит и лежит.
142

В трактовке мышления Парменидом (тем раннегреческим мыслителем, который до сих пор в значительной степени определяет сущность западноевропейского мышления) на первом месте ни в коем случае не стоит то, что единственно мы бы и назвали мышлением. Напротив определение сущности мышления основывается прямо на том, что отныне будет решающим для его сущности, на том, что воспринимает мышление как восприятие, а именно на сущем в его бытии. Парменид говорит (Фрагм. VIII, 34/36):

«Ведь то же самое есть восприятие и то,
ради чего оно (восприятие) есть.
Ибо без бытия сущего, в котором
сказалось оно (т.е. восприятие),
восприятия тебе не найти».

Из этих слов Парменида выходит на свет следующее: мышление получает свою сущность - восприятие - из бытия сущего. Но что же означает бытие сущего? Что же означает оно и здесь, и для греков, и для всего западноевропейского мышления - до самой последней поры? Ответ на этот вопрос, который до сих пор не был поставлен из-за того, что он слишком прост, звучит так: бытие сущего означает присутствие 12 присутствующего, наличие наличествующего. Этот ответ - прыжок в неизвестное.

То, что воспринимает мышление как восприятие,- это наличествующее в его наличии. По нему - наличию - мышление и снимает мерку для своей сущности - для восприятия. Следовательно, мышление - это предъявление 13 наличествующего, которое вручает нам присутствующее в его присутствии и ставит его перед нами, чтобы мы могли стоять перед присутствующим и стойко выносить это стояние внутри присутствия. Как такое предъявление, мышление вручает нам присутствующее, восстанавливает его в отношении к нам. Поэтому предъявление - это ре-презентация. Слово repraesentatio - это более позднее общепринятое название дляпредставления.

Главная черта существовавшего до сих пор мышления -это представление. По древнему учению о мышлении, представление происходит в λόγος , это слово здесь означаетвысказывание, суждение. Поэтому учение о мышлении, о λόγος , называется логикой. Кант просто принимает традиционную характеристику мышления - представление,
143

Когда онопределяет основной акт мышления, суждение как представление представления предмета (Критика чистого разума. А. 68,В. 93). Например, когда мы высказываем суждение «Этот путькаменист», в этом суждении представление предмета, т. е. пути, представляется с определенной стороны представления,а именно со стороны каменистости.

Главная черта мышления - это представление. В представлении развертывается восприятие. Само представление -это ре-презентация. Почему же мышление основывается навосприятии? Потому ли, что восприятие развертывается впредставлении? Почему представление - это ре-презентация?

Философия ведет себя так, как будто бы здесь не о чемспрашивать.
Но то, что мышление до сих пор основывается на представлении, а представление - на ре-презентации, все этоимеет давнее происхождение. Оно скрывается в невзрачномсобытии: в начале истории Западной Европы бытие сущегоявилось для всего ее течения как наличность, как присутствие.Это явление бытия как присутствие присутствующего самои есть начало 14 западноевропейской истории, если, конечно,мы представляем историю не как одни только происшествия,а мыслим ее прежде всего в соответствии с тем, что с самогоначала послано через историю и господствует во всем происходящем.

Бытие означает присутствие. Но эта легкопроизносимаяглавная черта бытия, присутствие, через мгновение сновастановится таинственной, лишь только мы пробуждаемся и обращаемся к тому, к чему отсылается наше мышление тем, чтомы называем присутствием.

Присутствующее - это длящееся, которое входит в несокрытость и сущностится внутри нее. Присутствие происходит лишь там, где уже царит несокрытость. Но присутствующее есть постольку, поскольку оно, в качестве настоящего,продлевается в несокрытость.

Поэтому к присутствию принадлежит не только несокрытость, но и настоящее. Господствующее в присутствии настоящее - это свойство времени, сущность которого, однако,никоим образом не дает себя постичь в традиционном понятиивремени.

Но в бытии, явившемся как присутствие, по-прежнему непомыслены ни царящие в нем несокрытость, ни царящаяв нем сущность настоящего и времени. Вероятно, несокрытость и настоящее как сущность времени взаимно принадлежны. Поскольку мы воспринимаем сущее в его бытии,
144

посколькумы, выражаясь языком Нового времени, представляем предметы в их предметности, мы уже мыслим. Таким образом мымыслим уже давно. Но все-таки мы мыслим еще не по-настоящему, пока остается непомысленным то, на чем основываетсябытие сущего, когда оно является как присутствие.

Происхождение сущности бытия сущего непомыслено. По-настоящему более всего требующее осмысления по-прежнемускрыто. Для нас оно еще не стало достойным мышления. Поэтому наше мышление еще не попало в свою собственнуюстихию. Мы мыслим еще не в собственном смысле слова. Поэтому мы спрашиваем: что значит мыслить?

Примечания

1 Доклад «Was heiβt Denken ?» передавался в мае 1952 г. побаварскому радио, опубликован в журнале «Меркурий» (VI, 1952),основан на цикле лекций «Что значит мыслить?», прочитанных в1951/52 учебном году во Фрайбургском университете, которые былиопубликованы в 8-м томе Собр. соч.
2 heiβen - знать, называться. Пример характерного для М. Хайдеггера обыгрывания многозначности слова, при котором одно иззначений выявляет смысл другого. Вопрос «Что значит мыслить?»(«Что зовется мышлением?») проясняется вопросом «Что зовет мышление?» («Что его призывает?»), который отсылает нас к бытию.Бытие обращается к мышлению, взыскует его, затребует его. Мышление - отклик, отзыв, ответ на этот зов бытия, со-ответствие ему.
2 Это утверждение М. Хайдеггер выводит из того, что по-немецкижелать, хотеть - mögen ; мочь, быть в состоянии - vermögen .
3 zu-Bedenkende - то, что дано для осмысления, то, ради чегосуществует мышление.
4 Andenken . Игра слов: denken - мыслить, andenken - вспоминать.
5 das Freundliche (субстантивированное прилагательное).
6 das Bedenkliche - подлежащее осмыслению.
7 das Bedenklichste - более всего подлежащее мышлению.
8 Sichverbergen
9 Unverborgenheit - непотаенность. Отрицательную частицу un - в Unverborgenheit (хайдеггеровский вариант перевода греч. ἀ ληθεια - истина) Хайдеггер понимает также и в смысле усиления,и в смысле уподобления. Несокрытость - не свойство, состояние,а событие, свершение (Geschehnis, Ereignis ). Несокрытое, непотаенное - это особо, необычно потаенное, «подчеркнуто и явственносокрытое».
10 wesen - неологизм М. Хайдеггера. Глагол, образованный отсуществительного сущность (Wesen ) и присутствие (Anwesen ). В глаголе wesen слышится самопроизвольное вырастание, произрастаниесути. Другие варианты перевода: сущноститься, входить в бытие. Этотнеологизм М. Хайдеггера - попытка преодолеть традиционное различие между сущностью и существованием и вновь ввести временнойхарактер бытия.
11 vordenken - мыслить предварительно, подготовительно,т. е. забегая вперед и подготавливая путь тому, что должно прийти.Vordenken - подготовительное мышление, одним своим существованием оно помогает прийти тому, что явится.
12 Агщезеп - присутствие, присутствование, понимается какприход, прибытие «сути», ее коренение, выступание, выход сущегов «непотаенность».
13 Präsentation - презентация, акт представления-предъявления-постановки перед собой.
14 der Anfand - означает для М. Хайдеггера большее чем простоначальную точку во времени или истории, это такое начало, котороесохраняется в том, что оно начинает и определяет его, исток из неиссякаемого источника, другими словами, имеет смысл греч. архэ.

Перевод: А. С. Солодовникова

Хайдеггер: «Полевая дорога»

«Уходит она от садовых ворот к Энриду. Древние липы смотрят ей вслед сквозь Ограду, будь то пасхальное утро, все в зелени всходов, пли рождественский вечер, засыпавший снегом поля. Мимо распятия она загибается к лесу. Здесь встречает ее развесистый дуб, накрывший ветвями грубо сколоченную скамью.

Порою лежали на ней творенья великих умов, будораживших юную душу. И если сил не хватало постичь гнетущие тайны, выручала дорога. Ибо она уводила вперед, в просторы суровой земли.

Снова и снова движется мысль — в написанном слове или рожденная нами — той же стезею, что полевая дорога. Шаг мыслителя, чем отличается он от того, как идет по росе на нокос поселянин?

С годами все чаще влечет к себе дуб: в нем память о детстве. Срубленный в чаще, он доставался отцу для столярной работы. В своей мастерской тот трудился усердно в минуты, когда был свободен от службы на башне, где били часы, напоминая о том, что время идет и мы бренны.

Щепки шли детям, из них мастерили они корабли и пускали их в пруд или школьный бассейн. Как близка была плаванья цель и как скор был возврат к родным берегам. Царство снов и мечты скрывалось за каждым предметом. Руки матери, взоры ее ограждали весь мир и хранили его. А безбрежные странствия были еще впереди. Между тем, прочность дуба и запах его, нас учили: живет только то, что растет, что приносит плоды, что тянется к небу и чьи корни в землю зарылись; расцветает лишь тот, кто владеет и тем, и другим, кто видит высокое небо и кто твердо стоит на земле.

Полевая дорога знает об этом от дуба. Много знает она, но путнику шепчет лишь то, что тревожит его. Поля и луга обступают ее, каждый раз по-иному. И, однако, все остается таким, как было всегда: те же Альпы встают над лесами, те же трели свистит соловей по утрам, там, где дорога уходит в холмы, тот же запах родной струится из мест, откуда мать моя родом, тот же лесник тащит хворост к огню для ночлега, та же телега увозит зерно по дороге, те же дети срывают цветы на опушке, тот же туман застилает луга.

Простота — вот извечная тайна величья. Человеку присуща она. И незримо встает перед ним неизменного образ. Неизреченное слово нас учит: мир источает все то же богатство. Как некогда старый мудрец Майстер Экхарт сказал: до Бога был Бог.

Голос дороги слышен, пока живы люди, рожденные здесь. Они — крепостные окрестности, но не рабы обстоятельств. Напрасно люди стремятся устроить на свете новый порядок, не обращая внимания на голос дороги. И вот возникает опасность, что нынешним голос дороги станет невнятен. Шум своих аппаратов они принимают за откровение Бога. Так теряются все ориентиры. А, растерявшим их, простота недоступна. Они видят в ней лишь монотонность и злятся. Злым же на все наплевать. Простота улетучилась. Пропала тихая сила ее. Все меньше и меньше становится тех, кто умеет ценить простоту. Но эти немногие да пребудут вовеки. Именно им суждено совладать с чудовищной силой атомной бомбы, что на горе себе создали люди уменьем считать.

Мудрая ясность благоухает в любую погоду и заметна даже за хмурой миной лица. Эту ясную мудрость в наших местах именуют по-своему. Кто лишен ее, тот проиграл. А рождает ее полевая дорога. В зимнюю стужу и в полуденный зной урожайного дня, весной и в осеннюю пору сходятся здесь игра и жизненный опыт, старые годы и юные дни. И шумные отзвуки встречи поглощает дорога.

Мудрая ясность — врата в бесконечность, чьи петли сковали умелые руки из тайн бытия.

От Энрида дорога идет назад к садовым воротам. Перевалив последний бугор, узкой лентой ложится она у стен городских. Светится тускло в мерцании звезд. А за дворцом видна уже башня святого Мартина. Не спеша, бьют городские часы. Старый колокол, о канаты которого натирали мозоли детские руки, дрожит от ударов. Такое врезается в память.

Чтобы сузить результаты поисковой выдачи, можно уточнить запрос, указав поля, по которым производить поиск. Список полей представлен выше. Например:

Можно искать по нескольким полям одновременно:

Логически операторы

По умолчанию используется оператор AND .
Оператор AND означает, что документ должен соответствовать всем элементам в группе:

исследование разработка

Оператор OR означает, что документ должен соответствовать одному из значений в группе:

исследование OR разработка

Оператор NOT исключает документы, содержащие данный элемент:

исследование NOT разработка

Тип поиска

При написании запроса можно указывать способ, по которому фраза будет искаться. Поддерживается четыре метода: поиск с учетом морфологии, без морфологии, поиск префикса, поиск фразы.
По-умолчанию, поиск производится с учетом морфологии.
Для поиска без морфологии, перед словами в фразе достаточно поставить знак "доллар":

$ исследование $ развития

Для поиска префикса нужно поставить звездочку после запроса:

исследование*

Для поиска фразы нужно заключить запрос в двойные кавычки:

" исследование и разработка"

Поиск по синонимам

Для включения в результаты поиска синонимов слова нужно поставить решётку "# " перед словом или перед выражением в скобках.
В применении к одному слову для него будет найдено до трёх синонимов.
В применении к выражению в скобках к каждому слову будет добавлен синоним, если он был найден.
Не сочетается с поиском без морфологии, поиском по префиксу или поиском по фразе.

# исследование

Группировка

Для того, чтобы сгруппировать поисковые фразы нужно использовать скобки. Это позволяет управлять булевой логикой запроса.
Например, нужно составить запрос: найти документы у которых автор Иванов или Петров, и заглавие содержит слова исследование или разработка:

Приблизительный поиск слова

Для приблизительного поиска нужно поставить тильду "~ " в конце слова из фразы. Например:

бром~

При поиске будут найдены такие слова, как "бром", "ром", "пром" и т.д.
Можно дополнительно указать максимальное количество возможных правок: 0, 1 или 2. Например:

бром~1

По умолчанию допускается 2 правки.

Критерий близости

Для поиска по критерию близости, нужно поставить тильду "~ " в конце фразы. Например, для того, чтобы найти документы со словами исследование и разработка в пределах 2 слов, используйте следующий запрос:

" исследование разработка"~2

Релевантность выражений

Для изменения релевантности отдельных выражений в поиске используйте знак "^ " в конце выражения, после чего укажите уровень релевантности этого выражения по отношению к остальным.
Чем выше уровень, тем более релевантно данное выражение.
Например, в данном выражении слово "исследование" в четыре раза релевантнее слова "разработка":

исследование^4 разработка

По умолчанию, уровень равен 1. Допустимые значения - положительное вещественное число.

Поиск в интервале

Для указания интервала, в котором должно находиться значение какого-то поля, следует указать в скобках граничные значения, разделенные оператором TO .
Будет произведена лексикографическая сортировка.

Такой запрос вернёт результаты с автором, начиная от Иванова и заканчивая Петровым, но Иванов и Петров не будут включены в результат.
Для того, чтобы включить значение в интервал, используйте квадратные скобки. Для исключения значения используйте фигурные скобки.