Совершил космический полет в качестве командира экипажа корабля «Союз МС-02».

Сергей Рыжиков родился 19 августа 1974 года в городе Бугульма, Республика Татарстан. После окончания средней школы № 12 и Клуба юных авиаторов в 1991 году поступил в Оренбургское высшее военное авиационное училище летчиков. Через год, в связи с расформированием Оренбургского ВВАУЛ, переведен в Качинское высшее военное авиационное училище летчиков, которое окончил в октябре 1996 года по специальности «командная тактическая истребительной авиации» с присвоением квалификации «летчик-инженер».

С октября 1996 года проходил службу летчиком в учебном авиационном полку 37-й Воздушной армии в поселке городского типа Сенной Саратовской области, а с февраля по июль 1997 года назначен старшим летчиком гвардейского истребительного авиационного полка Командования специального назначения 76-й Воздушной армии в городе Андреаполь, Тверской области.

Далее, служил в должностях летчика, старшего летчика, командира звена, начальника штаба - заместителя командира эскадрильи, командира авиазвена гвардейского истребительного авиационного полка 14-й Воздушной армии в селе Домна, Читинской области.

Приказом министра обороны России в 2012 году уволен из Вооруженных сил в запас. Гвардии подполковник ВВС запаса. Военный летчик 2 класса. Освоил самолеты Л-39 и МиГ-29. Общий налет более 700 часов. Имеет квалификации «инструктор парашютно-десантной подготовки», «офицер-водолаз». Выполнил более 350 прыжков с парашютом.

На заседании Межведомственной комиссии по отбору космонавтов 11 октября 2006 года зачислен в отряд космонавтов для прохождения общекосмической подготовки в составе 14 набора. В феврале 2007 года приказом Министра Обороны РФ зачислен в отряд космонавтов Научно-исследовательского испытательного центра подготовки космонавтов имени Ю.А. Гагарина на должность кандидата в космонавты-испытатели, а 26 февраля 2007 года приступил к прохождению двухгодичного курса общекосмической подготовки.

В июне 2008 года в Севастополе участвовал в тренировках на случай посадки спускаемого аппарата на воду в составе условного экипажа вместе с астронавтами Шеннон Уокер и Тимоти Кримером. Завершил общекосмическую подготовку и сдал государственные экзамены в Центр Подготовки Космонавтов с оценкой «отлично» 2 июня 2009 года. Уже через неделю Рыжикову присвоена квалификация «космонавт-испытатель» и вручено удостоверения космонавта № 204. На должность космонавта-испытателя отряда ЦПК был назначен 1 августа 2009 года.

С декабря 2014 по март 2016 года готовился к космическому полету в составе дублирующего экипажа МКС-47/48 в качестве командира пилотируемого корабля «Союз ТМА-20М» и бортинженера МКС. С марта 2016 года проходил подготовку в составе основного экипажа МКС-49/50 в качестве командира ТПК «Союз МС-02», старт которого первоначально запланирован на 23 сентября, но по техническим причинам перенесен на 19 октября 2016 года.

Стартовал 19 октября 2016 года в 11:05 с площадки № 31 космодрома Байконур в качестве командира экипажа космического корабля «Союз МС-02» и бортинженера экипажа Международной космической станции по программе МКС-49/50 основных космических экспедиций. Полет к станции проходил по 34-витковой схеме, стыковка произошла в автоматическом режиме. В 12:58 корабль пристыковался к зенитному стыковочному агрегату малого исследовательского модуля «Поиск» российского сегмента Международной космической станции. В 15:20 открыт переходной люк и члены экипажа корабля перешли на борт МКС.

С тремя членами экипажа 10 апреля 2017 года корабль отстыковался от Международной Космической Станции в 10:58, а в 14:21 спускаемый аппарат совершил мягкую посадку в 147 км юго-восточнее города Жезказгана, Казахстан. Продолжительность полета составила 173 суток 3 часа 15 минут 21 секунд.

Указом президента России Владимира Путина от 13 ноября 2018 года «За мужество и героизм, проявленные при осуществлении длительного космического полета на Международной космической станции» Сергею Николаевичу присвоено высокое звание Героя России.

Сергей Николаевич Рыжиков (род. 19 августа 1974, Бугульма, ТАССР, РСФСР, СССР) - российский космонавт-испытатель отряда космонавтов Роскосмоса. 121-й космонавт России (СССР) и 551-й космонавт мира.

В настоящее время находится в космическом полёте. Стартовал 19 октября 2016 года в качестве командира экипажа транспортного пилотируемого корабля «Союз МС-02» и бортинженера экипажа Международной космической станции по программе МКС-49/50 основных космических экспедиций.

Образование

После окончания средней школы № 12 и Клуба юных авиаторов в 1991 году в Нижневартовске поступил в Оренбургское ВВАУЛ. В сентябре 1992 года, в связи с расформированием Оренбургского ВВАУЛ, был переведён в Качинское ВВАУЛ, которое окончил в октябре 1996 года по специальности «командная тактическая истребительной авиации» с присвоением квалификации «лётчик-инженер».

Опыт работы

С октября 1996 года по февраль 1997 года проходил службу лётчиком в учебном авиационном полку 37-й Воздушной армии в посёлке городского типа Сенной Саратовской области, а с февраля по июль 1997 года - старшим лётчиком гвардейского истребительного авиационного полка Командования специального назначения 76-й Воздушной армии в г. Андреаполь Тверской области.

С июля 1997 года служил в должностях лётчика, старшего лётчика, командира звена, начальника штаба - заместителя командира эскадрильи, командира авиазвена гвардейского истребительного авиационного полка 14-й Воздушной армии в ст. Домна Читинской области. Военный лётчик 2 класса. Освоил самолёты Л-39 (налёт 287 часов) и МиГ-29 (налёт более 150 часов). Общий налёт - более 700 часов. Имеет квалификации «инструктор парашютно-десантной подготовки», «офицер-водолаз». Выполнил более 350 прыжков с парашютом.

Приказом министра обороны РФ в 2012 году уволен из Вооруженных сил в запас. Гвардии подполковник ВВС запаса.

Подготовка к космическим полётам

11 октября 2006 года - на заседании Межведомственной комиссии по отбору космонавтов был зачислен в отряд космонавтов для прохождения общекосмической подготовки (ОКП) в составе 14 набора.

В феврале 2007 года приказом МО РФ был зачислен в отряд космонавтов РГНИИЦПК на должность кандидата в космонавты-испытатели. 26 февраля 2007 года приступил к прохождению двухгодичного курса общекосмической подготовки (ОКП).

С 16 по 22 июня 2008 года в Севастополе (Украина) участвовал в тренировках на случай посадки спускаемого аппарата на воду в составе условного экипажа вместе с астронавтами Шеннон Уокер и Тимоти Кримерм (США). 2 июня 2009 года завершил общекосмическую подготовку (ОКП) и сдал госэкзамены в ЦПК с оценкой «отлично». 9 июня ему была присвоена квалификация «космонавт-испытатель» и вручено удостоверения космонавта № 204. 1 августа 2009 года назначен на должность космонавта-испытателя отряда ЦПК.

В октябре 2009 года на космодроме Байконур принимал участие в тренировках в малом исследовательском модуле (МИМ).

С 15 по 17 июля 2010 года в Казахстане в составе условного экипажа вместе с Олегом Новицким и Еленой Серовой принимал участие в тренировках по выживанию в условиях пустыни и полупустыни. В августе 2010 года принимал участие в тренировках по проведению визуально-инструментальных наблюдений с борта самолёта в районе города Североморск Мурманской области, во время которых отрабатывались задачи наблюдения объектов и решения задач экологического мониторинга.

С декабря 2014 по март 2016 года готовился к космическому полёту в составе дублирующего экипажа МКС-47/48 в качестве командира ТПК «Союз ТМА-20М» и бортинженера МКС. С марта 2016 года проходил подготовку в составе основного экипажа МКС-49/50 в качестве командира ТПК «Союз МС-02», старт которого первоначально был запланирован на 23 сентября, но по техническим причинам перенесён на 19 октября 2016 года.

Первый полёт

Стартовал 19 октября 2016 года в 11:05 мск с площадки № 31 космодрома Байконур в качестве командира экипажа космического корабля «Союз МС-02» (позывной - Фавор) и бортинженера экипажа Международной космической станции по программе МКС-49/50 основных космических экспедиций. Бортинженеры экипажа «Союз МС 02» - космонавт Роскосмоса Андрей Борисенко и астронавт (НАСА) Роберт Кимбро.

Полёт ТПК к станции проходил по 34-витковой (двухсуточной) схеме, стыковка произошла в автоматическом режиме. В 12:58 мск 21 октября 2016 года корабль пристыковался к зенитному стыковочному агрегату малого исследовательского модуля «Поиск» (МИМ-2) российского сегмента Международной космической станции. В 15:20 мск был открыт переходной люк и члены экипажа корабля перешли на борт МКС.

Награды и почётные звания

• Медаль «За отличие в военной службе» II и III степени;
• Медаль «За воинскую доблесть» II степени.
• Ведомственная награда Роскосмоса - Знак «За содействие космической деятельности»

Семья

Семейное положение - разведён. Воспитывает сына Ивана, который является кадетом гимназии, которая создана в Свято-Алексеевской пустыни, под городом Переславль-Залесском.

Тамара Амелина

Афон из космоса. Уникальные кадры космонавтов

«Афон – любимое место, которое я наблюдал из космоса»

«На Земле, в храме присутствие Бога ощущается гораздо ярче, гораздо явственней. Мы вернулись на Страстной неделе, и первая за полгода служба – Пасхальная, это же словами не передать! Вот где стартовая площадка в Небо. Вот где была реальная близость к Творцу!»

Сергей Рыжиков

Российский космонавт-испытатель отряда космонавтов Роскосмоса. 121-й космонавт России (СССР).

Совершил космический полет в качестве командира экипажа транспортного пилотируемого корабля «Союз МС-02» и бортинженера экипажа Международной космической станции в октябре 2016 – апреле 2017 года. Участник основных космических экспедиций МКС-49/50. Продолжительность полета составила 173 суток 3 часа 15 минут 21 секунду.

Подполковник запаса.

Пост на Земле и в космосе

– У космонавтов есть разные традиции перед полетом, многие даже мистические. И, в то же время, обязательно перед полетом совершается молебен в Троице-Сергиевой Лавре. Как это все уживается?

– Человечеству всегда было свойственно понимание того, что мы связаны с чем-то необъяснимым для нас. В советское время по понятным причинам все заменялось мистификациями, разными традициями. Это объяснимо и, наверное, оправданно. А в наше время, поскольку есть возможность не только размышлять над этим, но еще и озвучивать, не боясь последствий, сочетаются старые традиции и новые.

Молебен в Троице-Сергиевой Лавре, о котором вы сказали, не является обязательным, участие в нем – на выбор экипажа, потому что люди разные, и у каждого свое мировоззрение. Эту традицию ввел еще в 60-е годы Юрий Алексеевич Гагарин. Он первый съездил в Лавру, и потом еще некоторые экипажи туда возил. Наш духовник – по образованию историк, он старался все выяснить основательно. А сейчас это уже естественно и перед началом космического полета, и по окончании тоже.

– Когда вы на Земле, вы, наверное, соблюдаете посты, как человек верующий. А в космосе?

– Есть такие вещи, о которых не особо хочется говорить открыто, потому что они сокровенные.

Да, конечно, стараюсь соблюдать посты. Но это же не цель, это средство. И этим средством надо разумно пользоваться и, уже имея небольшой земной опыт, понимаешь, что и на орбите это тоже необходимо. Для меня было очень радостно и удивительно, что это можно было сделать без последствий для работы, для организма. Я понимал озабоченность наших медиков, когда на подготовке заявил, что в этот период мне желательно вот такой рацион питания обеспечить. Спасибо нашему врачу экипажа, который поддержал меня. У нас все открыто для специалистов, нельзя от себя что-то личное творить, поэтому я сказал об этом заранее. Рождественский пост прошел с радостью и без каких-то затруднений. А вот на Великий мне уже пришлось смиряться, потому что на меня надавили, сказали: рыбу ты обязан есть, хочешь не хочешь.

– В сложных условиях, в той же Якутии, например, никогда от рыбы не отказываются.

– Да, как на Соловках даже.

– Но все-таки полгода причащаться вам не получалось, конечно.

– Конечно, да, невозможно.

Позывной «Фавор»

– И получается, что ваша последняя (или, как говорят летчики и космонавты – крайняя) экспедиция оказалась самой религиозной – ее так журналисты назвали.

– Я бы не согласился с этим определением. Многие предшествующие экипажи не скрывали свою веру, и в космос уже неоднократно летали святыни, частица мощей преподобного Сергия и святителей московских Петра и Филиппа, великомученика Георгия, и кресты летали с ребятами, все с благословения. провожал, встречал экипажи. Не думаю, что наша экспедиция какая-то особенная, чем-то отличающаяся. Валерий Григорьевич Корзун – главный алтарник в нашем храме. Юрий Валентинович Лончаков летал с мощами преподобного Сергия.

– Расскажите про ваш позывной «Фавор».

– Я долго его искал. И к детям ездил, и советовался здесь, в центре, со старожилами, со специалистами. Помню, как у нас было первое испытание по программе общекосмической подготовки – работа в сурдокамере, и необходимо было выбрать позывной. И я на тот момент выбрал «Мир». Мне он чем-то понравился, потому что значение этого слова не только, как мир в плане «без войны» и окружающая нас действительность, но еще я вычитал, что, оказывается, «миром» раньше называлось сельское поселение. Поскольку у меня крестьянские корни, мне этот позывной был близок – община, какой-то свой тесный мир…

Но я понимал, что этот позывной фонетически не звучный и, может быть, слишком громкий. В общем, когда уже все мои поиски иссякли, я просто спросил у батюшки. И он мне тут в лоб сразу – «Фавор». Я сначала засомневался, это ж так громко, это еще громче, чем «Мир». «Ну, смотри, подумай». Мои повторные попытки придумать позывной ни к чему не привели. И сейчас я понимаю, насколько батюшка был прав, моментально попал в точку. И когда я экипажу предложил его 19 августа, меня ребята поддержали.

– И эмблему тоже вы сами придумали?

– Да, эмблему тоже. Непростой был у нее путь. Разные варианты были. И в итоге очень большую помощь оказал Андрей Бабкин, космонавт набора 2010 года, очень увлекается символикой. Благодаря ему и Виктору Николаеву, а также его друзьям заграничным, эмблема получилась в итоге вот такой. Радует.

Игумен Иов (Талац)

Эмблема экипажа по программе экспедиции МКС-49/50

– Тем более 19 августа – праздник Преображения – это и ваш день рождения. И Фавор, и в Звездном храм Преображения, и на вашей малой родине тоже храм Преображения. Интересно как все складывается.

– Ну, это же не мы складываем, так получается.

Афон из космоса – не просто географический объект

Фавор из космоса

– Вы перед полетом были на Афоне. Это была ваша личная инициатива?

– Давно об этом мечтал, конечно. В марте прошлого года, после «дублирования» мне дали 10 дней отпуска перед последующей подготовкой в составе основного экипажа, и я слетал во время Великого поста на Афон. Получил свою долю того положительного заряда, который, наверное, в определенной степени помог эти полгода пройти и справиться с теми сложностями, которые в тот момент возникли. Ну, и самое главное – удалось побывать в том святом месте. Может быть, это громкие слова, но люди, которые там живут, покрывают нашу планету и всех нас своей любовью, своей молитвой. Удивительное место. И, наверное, это одно из самых любимых мест, которые я наблюдал из космоса, фотографировал.

Афон из космоса

– Оно как-то по-другому выглядит?

– Конечно, выглядит по-другому. Одно дело – на Земле ходить и смотреть на гору...

– Нет, я имею в виду – по сравнению с другими местами из космоса. Как говорили про Оптину, что космонавты видели даже луч света с этого места.

– Я тоже читал Нину Павлову, про этот луч, и, признаюсь, так и не удосужился уточнить у космонавтов. Я выяснил, кто летал в это время, посмотрел все эти даты, но те люди уже все на пенсии, и мне не удалось с ними поговорить и спросить, как это было, как они это видели, в каком виде. Про себя не могу сказать, что с орбиты видел что-то необыкновенное.

Хотя, конечно, полярное сияние в Крещенскую ночь – необыкновенное явление, красивое, зрелищное, еще и плюс такой праздник большой. Оно над Россией было, с северо-запада где-то над Питером начиналось и в сторону Урала распространялось. Очень красиво. Впечатляет. Но такого чего-то необычного на Афоне... Он красив, его легко найти, но чтобы он чем-то таким особым обладал, я не сказал бы. Хотя, конечно, гора сама по себе неповторимая. И с какого бы ракурса ни проходила трасса орбиты, на нее смотришь и понимаешь, что это не просто географический объект, это что-то гораздо большее.

Галилейское море и гора Фавор

– Такой вопрос: Бог ближе на орбите или на Земле?

– Высота орбиты станции – около 400 километров. До Питера в два раза больше, чем до космоса, если уж по расстоянию. И по себе не ощутил, что Бог там ближе. Совершенно точно сказал отец Иов, что Бог ближе к тому, у кого сердце чище. А на орбите возможности его очищать особенно не было, даже я бы сказал, что какое-то отдаление произошло, потому что там работа, рутина. И, в общем-то, сердце не очищается, а грубеет. На Земле, в храме присутствие Бога ощущается гораздо ярче, гораздо явственней. Мы вернулись на Страстной неделе, и первая за полгода служба – Пасхальная, это же словами не передать! Вот где стартовая площадка в Небо. Вот где была реальная близость к Творцу!

Храм Преображения Господня в Звездном городке

« О смерти я вообще не задумывался»

– Когда вы готовились, и в самом полете вы же понимали, что подвергаетесь очень большому риску? Все могло произойти. Был страх смерти? Что помогало его преодолеть? И были ли какие-то ситуации, когда точно помогал Господь, вмешивался в течение обстоятельств?

– За годы подготовки мы привыкли к тому, что большей частью все проходит упорядоченно, планово, слаженно и без серьезных эксцессов. Хотя случалось разное, но, в общем, не выходило за рамки, граничащие с жизнью и смертью. Поэтому был настрой, понимание, что все уже «вылизано», все уже отработано и на Земле, и в технике, и экипаж подготовлен хорошо, и, в общем-то, все должно быть штатно, спокойно, без каких-то происшествий. Поэтому о смерти я вообще не задумывался.

Перед стартом

Но когда я общался со своими товарищами по экипажу, видел их трепетные взаимоотношения в семье, видел, как это беспокоит их семьи. И, конечно, мои родные тоже переживали. И в этот момент я понял, что страх есть, но страх не за себя, а за экипаж, и скорее не страх, а реальное осознание возможной опасности и моей ответственности за ребят как командира.

Перед стартом / Семья Сергея на Байконуре

«Я мечтал стать летчиком»

– Сколько лет вы ждали экспедицию в космос?

– 10 лет.

– Сложно было? Или вы точно знали, что в конце концов окажетесь в космосе?

– Конечно, невозможно было точно знать. Но я верил, ждал, надеялся. Это средний срок. Те ребята, которые шли впереди нас, примерно столько же ожидали своего полета. Поэтому я был настроен примерно на такое же время.

– Как появилась эта мечта? Это такое детское «хочу быть космонавтом» или другой путь?

– В детстве мы, конечно, мечтали о космосе, но эти мечты были присущи многим в то время. Тогда все мечтали. Более осознанно я мечтал стать летчиком. Для меня это был выбор с самого раннего детства, к которому я последовательно шел, готовился.

Космонавтика периодически всплывала и уходила в тень авиации, но было понимание, что это что-то слишком высокое, заоблачное, недостижимое. Я, конечно, читал книги, интересовался, периодически мечтал о космосе, но эти мечты были на грани невозможного, чего-то далекого. Поэтому осознанно я принял решение, когда узнал, что есть набор в отряд космонавтов, что у простого летчика есть возможность испытать свои силы.

– Вы бываете в Америке и работаете с американскими астронавтами. Насколько подготовка в России сложнее, тяжелее? У вас есть какое-то впечатление о разнице подготовки – по совместной работе или по каким-то подготовительным моментам?

– Поскольку мы уже достаточно длительное время работаем вместе, то и учимся друг у друга, и дополняем друг друга. Мы, например, совместно с астронавтами в рамках подготовки уже непосредственно к космическому полету проходили испытания по выживанию в различных условиях. И у них тоже есть тренировки по операциям в экстремальной окружающей среде, но они проводятся в несколько другой форме.

Например, подводное испытание, когда астронавтам в лаборатории под водой, на глубине 19 метров, создаются условия, приближенные к условиям проживания на орбитальной станции, или длительный период выживания в пещерах. Сейчас, наверное, вы слышали, эксперимент проводится на Гавайях, где его участники 8 месяцев живут на базе в изоляции. Но это не отбор и не подготовка, это немножко другое, это уже эксперимент в рамках подготовки к работе на другой планете.

– А изоляция на Гавайях – это психологическое или физическое испытание?

– Психологическое, экспериментальное. Разнополый (7 человек) коллектив выполняет определенные научные программы. И, конечно, за ними наблюдают и в плане психологического взаимодействия.

«Я не женщина, я астронавт»

– Как вам работалось с женщиной-космонавтом? Почему у нас в России нет женщин-космонавтов?

– России все-таки более близко понятие, что для женщины основная профессия – это быть мамой. Может быть, поэтому. Как говорят, у космонавта нет пола, мужского или женского. Ведь космическое пространство – это враждебная для человеческого организма среда, и там не будет никаких поблажек вне зависимости от того, мужчина ты или женщина. И там тоже есть такое понимание, что «я не женщина, я астронавт». Но это их выбор, я не имею права никого осуждать. А в профессиональном плане этих женщин есть за что уважать, потому что у них предельно ответственное отношение, максимальная выкладка, высокий профессионализм. И, конечно, в плане совместной работы отставать нам как-то было не к лицу, поэтому приходилось подтягиваться, стараться, быть на уровне.

– Все-таки менталитет, действительно, другой. «Я не женщина, я астронавт»…

– Да, ни капли не уступить, быть и в физическом, и в профессиональном отношении на уровне с мужчинами, без всяких поблажек.

– Немного странно это было?

– Да, для нас, конечно, немного непривычное восприятие.

Но поймите, что не все так жестко и параллельно-перпендикулярно. Женщина в любой ситуации остается женщиной, она никогда не прекращает следить за собой, всегда хорошо выглядит, вкусно готовит.

И готовиться в полет, и работать с ними мне очень понравилось. Они очень адаптивные, приветливые, открытые, причем не натужно, не искусственно, и всегда готовы помочь в любой момент. Ни одна наша просьба не осталась без ответа. В общем, у меня самые положительные, добрые воспоминания и о подготовке, и о совместной работе. Очень интересно было.

– А на каком языке вы общались?

– На известном – «рунглише», то есть они стараются больше использовать русский язык, мы – английский. Задача стоит такая: как можно быстрее донести нужную информацию и, соответственно, обратно ее воспринять также без сложностей. Если выполняем какие-то эксперименты или работы с использованием российской техники, то, естественно, терминология русская, если английской – то английская. Ну, и даже разговорный язык в себе сочетает оба языка.

«Первый приезд в Звездный – это незабываемо»

– А что больше всего врезалось в память? Когда вы уже были на корабле, или когда в Звездный приехали?

– Конечно, первый приезд в Звездный – это незабываемо.

– Вы приехали, когда поступили в отряд?

– Нет, я сначала приехал на собеседование, потом – на медицинскую комиссию, а потом уже приехал проходить отбор. Хотя, когда я служил в полку летчиком, дважды приезжал в Звездный вращаться на центрифуге для планового стационарного медицинского освидетельствования. Но когда я уже с пониманием, с другими задачами переступил порог КПП, увидел эти сосны, устремленные ввысь, конечно, были ассоциации с новым стремлением, с ракетами. Это было незабываемо, очень мощное впечатление.

Помню, это было в мае. Я приехал на медкомиссию, шел с электрички, там лес очень красивый, ландыши вокруг. Было благоухающее, торжественное внутреннее ощущение какой-то причастности или будущей причастности к чему-то большому. Наверное, даже больше незабываемо, чем посадка в ракету. Тут уже были технические моменты, уже не до впечатлений, не до эмоций, это уже работа.

– Когда я смотрела видео про ваше приземление, у вас был такой взгляд... Может быть, я так интерпретировала, но было ощущение, что вы посмотрели на небо, на землю: ага, все на месте, нормально.

– Да, когда закончились основные послепосадочные операции, люк открыли и переместили в кресло, то есть основная, самая важная работа уже осталась позади, и можно было немного дать волю каким-то ощущениям. Действительно, мы полгода не были на Земле, она же родная: тут и запахи, и люди, и встречи, и взгляды. Конечно, это все оказывало определенное влияние. Поэтому можно было немножко дать волю себе.

– После вашего полета что-то изменилось в отношении к Земле, к людям?

– Конечно, нельзя остаться равнодушным. Глобально полет общее мировоззрение не меняет, но какие-то свои коррективы в мироощущение он привнес. Действительно, наш космический корабль «Земля» маленький, действительно хрупкий, нуждается в нашей общей трепетной защите. И восприятие континентов иное, если реально на них смотреть, а не просто представлять по школьным учебникам географии. Конечно, это накладывает свой отпечаток.

– Мечта быть летчиком из окружения взялась? Друзья повлияли, или кто-то еще?

– У меня дедушка служил в авиации, воевал, дошел до Кенигсберга в составе бомбардировочного полка на самолетах «Бостон», которые поставлялись по ленд-лизу. И что-то он рассказывал, конечно, в детстве. Я родился в городе Бугульма, в Татарской АССР, а потом родители переехали в Тюменскую область, мне был год.

Но, поскольку к бабушкам-дедушкам мы летали как минимум раз в год, а то и почаще, самолет был для меня уже привычным понятием, ну и, конечно, завораживающим. Меня всегда тянуло все в самолете посмотреть-почитать, все лючки проверить, а в кабину заглянуть – это вообще счастье.

Сергей с родителями

Мы однажды летели небольшим Л-410 из Ейска в Ростов, я тогда второй класс закончил. Увидел, что у летчиков перегородки между кабиной экипажа и салоном не совсем закрыты, есть щелочка. Мы сидели на переднем сиденье, я в щелку голову засунул и наблюдал за действиями экипажа, а летчик меня увидел. Иди, говорит, сюда. Посадил на колени – вот он, предел детского счастья! Я сижу на коленях у летчика, за штурвал держусь. Тут, конечно, решение стать летчиком было принято однозначно.

Не было ситуаций, когда не знаешь, что делать

– Скажите, а подготовка и сам полет чем-то отличались? Вы наверняка на этой центрифуге перегрузки переносили намного больше, чем потом в полете.

– Ну, конечно. Представляете, космонавты первых наборов вообще испытывали 20-кратные перегрузки, то есть с очень большим запасом. Ученые, специалисты пытались выяснить запас прочности человека на случай самых разных нештатных ситуаций. У нас, конечно, было все попроще: максимальные перегрузки хоть и примерно в два раза превышают штатные, но они соответствуют тем, которые нештатно могут быть и бывали уже в истории. Они нормальные по переносимости, тем более те перегрузки, которые испытывают космонавты, отличаются от тех, которые в авиации, по направлению воздействия и по степени их влияния на организм, на состояние человека. В авиации немножко посложнее, потяжелее.

– А были какие-то ситуации, когда вы не знали, как себя вести, что делать? Или все-таки вы все заранее проработали?

– Пилотируемая космонавтика живет и развивается уже полвека. И, конечно, с каждым полетом в общую копилочку привносятся определенные знания, наработки на основании послеполетных докладов экипажей, на основании штатных и нештатных рабочих ситуаций. Специалисты работают, все совершенствуется. Лекарства есть с большим запасом, всегда можно их скомбинировать, выйти из положения. В общем, таких ситуаций, чтобы можно было сказать «я не знаю, что делать», не было. Ни в подготовке, ни в процессе полета. Какие-то сложности, конечно, возникали, но они были решаемые, рабочие, как с точки зрения подготовки, так и с точки зрения какой-то смекалки, выхода из ситуации имеющимися доступными способами.

«На Марс? Всегда готов!»

– Когда на пресс-конференции вас спросили, готовы ли полететь на Марс, вы так оживились: «Всегда готов!» И в связи с этим вспоминается с Георгием Гречко. Он сказал, что, если бы Королев жил подольше, то мы наверняка были бы уже на Марсе. Хотя радиацию никто не отменял.

– Да, это основной препятствующий фактор сейчас для осуществления этой программы.

– Да-да. Но, тем не менее, почему вы так оживились? Такое ощущение, что это действительно ваша мечта.

– Дело в том, что, как я и сказал, решение по выбору жизненного пути было принято в зрелом возрасте, и у меня было два года на подготовку. Я узнал о наборе в отряд космонавтов в 2004 году, когда проходил медосвидетельствование в военном госпитале в Москве. А отобраны мы были только в 2006-м – через два года.

И, в общем-то, я за это время очень увлекся историей космонавтики, много читал. И, конечно, книги о Сергее Павловиче Королеве и других пионерах космонавтики. Думаю, что, несмотря на занимаемые высокие ответственные посты, они зерно своей мечты пронесли через всю жизнь. Например, Фридрих Цандер начинал каждое свое утро со слов: «Вперед – на Марс».

Конечно, для них реализация межпланетных полетов была движущей силой всех их устремлений. Хотя внешне, конечно, они работали на страну, на оборону. Поэтому соглашусь с Георгием Михайловичем, что наверняка уже побывали бы на Марсе, будь Сергей Павлович жив. Потому что это был деятельный человек мирового уровня, гениальный организатор.

Действительно, это же уму непостижимо – человек полетел в космос через 16 лет после окончания войны. Страна восстанавливалась из разрухи – и совершить такой прорыв! Наша современная космонавтика во многом базируется на основании открытий и конструкторских решений тех лет: стартовые площадки, облик кораблей и орбитальных станций, схемы ракет-носителей и т.д. Настолько задел был мощный, что позволяет развивать тематику еще десятилетиями.

– И даже если полет в один конец, вы бы готовы были?

– Я думаю, на это, во-первых, никто бы не пошел.

– Из руководства?

– Конечно. Все-таки, какими бы грандиозными и масштабными ни были цели, человеческая жизнь является наибольшей ценностью. Поэтому это невозможно в плане постановки задачи как таковой. Если заявить, что я готов в один конец, – психологи явно бы заинтересовались таким ответом. Я всегда на положительное настраиваюсь – туда и обратно. (Улыбается)

– А с Георгием Михайловичем Гречко вы много общались?

– Мне довелось с ним познакомиться и пообщаться, когда я служил в полку в Забайкалье, и, наверно, это было наше самое длительное общение. Он прилетел в Читу к своим друзьям, заодно и отдохнуть в санатории. После интервью на местном телевидении удалось с Гречко лично познакомиться, пообщаться. Я ему тогда открылся о своем намерении и получил несколько советов и благословение: давай, дерзай, вперед!

– То есть можно сказать, что он тоже повлиял на ваш выбор?

– Да-да, конечно. Оказалось, не только на меня повлиял, но и, как выяснилось, и на Андрея Борисенко. Когда он учился в школе и занимался в Клубе юных космонавтов, Георгий Михайлович так же их поддерживал, приходил в клуб и подвигал ребят на будущие достижения.

– А есть люди, на которых вам хотелось бы равняться, о ком вы в трудные минуты вспоминаете?

– В авиации в профессиональном отношении мы всегда равнялись на своих командиров. Во многих отношениях они были для нас примером. В космонавтике то же самое. Не забываю, как мне посчастливилось поработать в гидролаборатории с Юрием Ивановичем Маленченко.

Он уже опытный космонавт, на тот момент четыре полета, а я еще где-то в середине пути к первому, и опыт совместной тренировки с таким грамотным человеком ничем не заменишь. Очень многие из тех, кто был впереди, для нас, конечно, являются примером.

– Но, тем не менее, яблочки-то килограммовые вырастают же сейчас?

– На Марсе будут яблони цвести, а пока еще…

– Нет, подождите. Кто-то из космонавтов рассказывал, что из семян из космоса выращивают какой-то необыкновенный морозоустойчивый хлопок и еще яблони, и яблоки потом весом до килограмма. Меня соседи по даче просили семечко у вас попросить.

– Семечко? Видимо, у меня здесь пробел в подготовке. Тем более, по этому эксперименту с нашей оранжереей работал Андрей Борисенко, он должен был выращивать перец. Про эти яблочки я слышу впервые.

– Но хоть про какой-то эксперимент расскажите.

– Нам удалось, если уж речь зашла о питании, поработать над пробиотиком. В феврале на пятом грузовике нам доставили оборудование для этого эксперимента, мы установили новый «главбокс» и выполняли перетиснение раствора в сухой пробиотик. И в дальнейшем специалисты определяли его качества, его готовность для употребления в пищу. А поскольку этот продукт необходим для нормальной работы ЖКТ в длительных космических полетах, надеемся, это будет шагом не только к экспериментальному, а уже к штатному использованию на борту.

– Может быть, вы что-то такое расскажете, чего мы не знаем о космонавтах, то есть какой-то секрет откроете? У нас же наверняка представление очень неверное о жизни на космической станции.

– Ну почему неверное? Как-то Георгий Михайлович Гречко очень емко сказал: «Какие секреты? Просто обычные люди работают в необычных условиях». А условия действительно необычные. Даже за шесть месяцев экспедиции все равно не мог насладиться состоянием невесомости, возможностью перемещаться, летать, аки…(Смеется) Действительно, непередаваемое ощущение! Это, наверное, самая важная отличительная особенность – постоянное нахождение в этом состоянии. Я не говорю уже о возможности наблюдать красоты и вообще земную поверхность.

«Рабочий день расписан по минутам»

– А как складывается день? Понятно, что режим очень строгий.

– Рабочий день регламентирован, расписан по минутам. Есть рабочая зона, есть личная зона, есть зона отдыха. Выделяется время для выполнения физических упражнений, ежедневно по два с половиной часа, независимо от праздников и выходных, – это железное правило.

В шесть утра подъем, полтора часа личное время: привести себя в порядок, осмотреть станцию, выполнить первоначальные действия по перезагрузке компьютеров, по проверке состояния систем. Дальше подготовка к работе: нужно прочитать радиограммы, все задания на текущий день. Затем утренняя конференция с ЦУПами. Приступаем к работе до обеда с перерывом на физические упражнения.

В зависимости от текущего дня проводим какие-то эксперименты, определяя их последовательность, объем. И пытаемся, если высвобождается время, выполнить еще так называемый task-лист. Это дополнительные задачи, которые не являются основными, а выполняются экипажем при наличии времени, возможностей и желания, хотя желание присутствует всегда, а времени не всегда достаточно. Как правило, эти работы связаны с земной поверхностью – наблюдением, фотографированием, съемками.

Час на обед. Сразу после обеда продолжение работы, та же физкультура. И вечером конференция уже по итогам дня и по предстоящим задачам на следующий день, сверка радиограмм, уточнение особенностей, уяснение задач. Экипажи ставят перед ЦУПом свои вопросы на следующий день, чтобы с утра получить ответы и приступить к работе с полным пониманием задачи. Дальше – личное время, которое, конечно, личным является относительно. Ужин, подготовка ко сну. Сон у нас по распорядку – с 21:30 до 6:00.

– А что вы там читали, какие фильмы смотрели? Что делали в личное время?

– Опять же Георгий Михайлович Гречко говорил: «Каждая минута на орбите важна, ведь такие дорогостоящие государственные затраты». Я с этим чувством и летел туда, как ребенок все это пронес. Мне, честно говоря, жалко было времени на просмотр фильмов, на чтение. Я это делал только в процессе физкультуры: вот ты бежишь полчаса на дорожке – включил себе что-то присланное ЦУПом, группой психологической поддержки экипажа, от родных, может, небольшую видеозарисовку посмотришь, радио послушаешь, не в прямом эфире, а уже вырезанный кусочек. Вот и все.

Фильм я посмотрел полностью один раз, и то на американском сегменте. В конце рабочей недели обычно мы собирались у нас, а на следующий день, в субботу, собирались у партнеров, это был совместный ужин экипажей. Можно было и текущие проблемы обсудить, и предстоящие. Ну и, конечно, расслабиться немножко, пошутить, поговорить за ужином, – тоже способ снятия эмоционального напряжения, накопившегося за неделю. Ну, а книги… ни одну я не осилил до конца. Только про святителя Иоанна Шанхайского я на ура за неделю прочитал, настолько книга была интересная.

– Ну что вы! Как в авиации: выполнил определенный набор полетов, достиг какой-то определенной классной квалификации, смотришь, есть ли возможности дальше двигаться? И, конечно, стремишься, работаешь в этом направлении. И здесь у нас поле очень обширное для деятельности.

Сказать, что мечта сбылась… Конечно, сбылась, но это не значит, что это все. Это только начало, и надо дальше развиваться. Мы столько не выполнили еще, например, выход в открытый космос, к сожалению, на нашу экспедицию не был предусмотрен. Много работ, которые я не выполнял, потому что они были запланированы на других ребят, а я с тихой завистью смотрел, что они это делали, а мне не довелось. (Смеется)

Работы еще очень-очень много, и мне это интересно, мне все эксперименты очень понравились. И не только эксперименты, а вообще работа, настолько это увлекательно и интересно. Поэтому впереди работы очень много. И мечтаний, и устремлений на будущую работу тоже много.

– А что ждет профессию космонавта в обозримом будущем?

– Конечно, мне бы очень хотелось сказать, что будет развитие в плане техническом – поступление новых кораблей, новых носителей, новых стартовых площадок, новых станций или, по крайней мере, модулей, новых более масштабных задач, с привлечением на орбиту не только таких специалистов, как летчик или инженер, но и врачей, агрономов. Я читал об этом еще в детстве, и до сих пор в том виде, как оно читалось и мечталось, еще многое не реализовано.

Поэтому просто верю, надеюсь, что мы будем рассматривать нашу работу не только как способ получения заработной платы, а хотя бы как немножечко приближенное к тому, что чувствовали люди, которые создавали эту технику полвека назад, и которые всю свою душу, все свое устремление вкладывали в это дело. Тогда, наверное, будут и какие-то масштабные прорывы, и серьезные достижения.

– Что-то скажете читателям и вообще землянам?

– Я ж тоже землянин!

– Остальным.

– Хочется пожелать экипажу нашего космического корабля с названием «Планета Земля» благополучного полета, бережного, трепетного отношения к своему космическому кораблю и ко всем членам экипажа, которые его населяют.

Хотелось бы хоть в чем-то перенести на Землю ту атмосферу, которая есть на борту станции, она там очень внимательная, не допускающая не то что конфликтов, а даже раздорных мыслей. По крайней мере, нам надо стараться в этом направлении работать, чтобы вражда, непонимание были не то что побеждены, но, по крайней мере, нивелированы и общим пониманием нашего совместного полета в пространстве и времени, и любовью ко всему, что нас окружает, и, конечно, друг к другу.

Биографии космонавтов СССР и РФ

ПОРЯДКОВЫЙ НОМЕР: 121/546

КОЛИЧЕСТВО ПОЛЕТОВ: 1

НАЛЕТ: 173 сут. 03 час. 16 мин.

ДАТА И МЕСТО РОЖДЕНИЯ:

ОБРАЗОВАНИЕ:

в 1991 году - окончил среднюю школу № 12, в том же году - Клуб юных авиаторов в г. Нижневартовске Тюменской области;

в 1991 году - поступил в Оренбургское высшее военное авиационное училище летчиков имени И.С. Полбина. В связи с расформированием ОВВАУЛ был переведен в Качинское высшее военное авиационное училище летчиков, которое окончил в 1996 году по специальности «Командная тактическая истребительной авиации» с присвоением квалификации «летчик-инженер».

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ДО ЗАЧИСЛЕНИЯ В ОТРЯД КОСМОНАВТОВ:

с 1996 года по 1997 год - служил летчиком учебного авиационного полка пгт.Сенной Саратовской обл.;

в 1997 г. - старшим летчиком гвардейского истребительного авиационного полка 76-й Воздушной Армии г. Андреаполь Тверской обл.;

с июля 1997 года по февраль 2007 года - летчиком, старшим летчиком, командиром авиационного звена, начальником штаба- заместителем командира авиационной эскадрильи, командиром авиационного звена гвардейского истребительного авиационного полка 23-й Воздушной армии и 14-й Армии ВВС и ПВО ст. Домна Читинской области.

К моменту зачисления в отряд космонавтов освоил самолеты Л-39, МиГ-29. Имеет общий налет более 700 часов. Военный летчик 2-го класса. Имеет квалификации «офицер-водолаз», «инструктор парашютно-десантной подготовки». Выполнил более 350 прыжков с парашютом.

ДАТА ПРИХОДА В ОТРЯД (№ НАБОРА, ДАТА):

11 октября 2006 года - на заседании Межведомственной комиссии по отбору космонавтов был зачислен в отряд космонавтов для прохождения общекосмической подготовки (ОКП) в составе 14-го набора;

с февраля 2007 года - приказом МО РФ зачислен в отряд космонавтов РГНИИЦПК на должность кандидата в космонавты-испытатели;

с июня 2009 года - космонавт-испытатель.

ПОДГОТОВКА К КОСМИЧЕСКИМ ПОЛЕТАМ:

с июля 2009 года по январь 2014 года - проходил подготовку в составе группы специализации и совершенствования;

с января 2013 по декабрь 2014 года - выполнял обязанности заместителя сменного руководителя полетами по подготовке экипажа Главного оператора (ЗСРП по ПЭ-ГО) в ЦУПе-М;

с декабря 2014 года по март 2016 года - готовился к космическому полету в составе дублирующего экипажа МКС-47/48 в качестве командира ТПК «Союз ТМА-20М» и бортинженера МКС;

с марта по октябрь 2016 года - проходил подготовку в составе основного экипажа МКС-49/50 в качестве командира ТПК «Союз МС-02» и бортинженера МКС-49/50.

СОВЕРШЁННЫЙ КОСМИЧЕСКИЙ ПОЛЕТ:

19 октября 2016 года - 10 апреля 2017 года - выполнил в качестве командира ТПК «Союз МС-02» и бортинженера МКС-49/50 с космонавтом Роскосмоса Андреем Борисенко и астронавтом НАСА Шейном Кимброу. За время работы на МКС провел десятки экспериментов из разных областей науки по российской научной программе (медицина, космическая биология, биотехнология, физико-химические процессы и др.). Проводил работу с российскими и иностранными грузовыми кораблями, обслуживание бортовых систем Международной космической станции, бортовые фото-, видеосъёмки. Продолжительность полета: 173 сут. 03 час. 16 мин. Позывной: «Фаворы».

КЛАССНОСТЬ:

Космонавт-испытатель 3-го класса.

НАГРАДЫ:

медали Министерства обороны Российской Федерации: «За отличие в военной службе» I, II и III степени,
«За воинскую доблесть» II степени;
звание «Ветеран военной службы»;
ведомственная награда Роскосмоса знак «За содействие космической деятельности»;
благодарность губернатора Московской области.

СТАТУС НА ТЕКУЩЕЕ ВРЕМЯ:

космонавт-испытатель отряда космонавтов Роскосмоса.

Малые города своих героев любят и не забывают. Космонавт Сергей Рыжиков — национальное достояние. Земляком его сегодня считают на родине матери в Оренбургской области и в Нижневартовске, где он окончил школу и аэроклуб. Полетев в космос, Сергей присоединился к списку знаменитых бугульминцев, встав в один ряд с Надеждой Кадышевой и Алсу. Только вот Сергей бывает у нас гораздо чаще, и его визиты в СМИ не освещаются. Подробнее об этом — в интервью с мамой космонавта Любовью Рыжиковой.

— Любовь Ивановна, расскажите, пожалуйста, о Вашей семье.

— Моя семья родом из села Каменогорское Оренбургской области. Папины родители жили там, а мамины переехали из деревни сюда. Вслед за ними потянулись их дети, чтобы помогать старикам. В Бугульме живёт и моя двоюродная сестра, а всего нас было семеро. Мой родной брат стал фтизиатром, сейчас он заслуженный врач РФ. Сестра — заведующая, она работает в медучилище. Я окончила бугульминское медучилище, успела поработать в детской больнице и гинекологическом отделении роддома. Родители были благочестивы. Религия находилась под запретом, ведь мой папа — коммунист, но Бог всегда был с нами. Я помню страшные времена, когда на моих глазах сжигались иконы. Подобное забыть невозможно. Три года назад в Каменогорском Сергей установил поклонный крест, открыл домовый храм. Сельский храм в честь Преображения Господня разрушили после революции, и люди забыли о вере и Боге. На сходе жители с настороженностью выслушали предложение. Затем долго искали подходящее здание, остановились на заброшенном детском саду. Сын его капитально отремонтировал, установил купол с крестом, а потом правящий архиерей его освятил. Для Сергея посетить деревню — святое. Когда он приезжает, на богослужение, собирается много народа. Он уже звонил в Каменогорское из космоса.

— Почему Вы не любите давать интервью?

— Потому что мы люди скромные, непубличные, ничем не кичимся.

— Как воспитать такого сына?

— Меня родители воспитывали очень строго. Нет, не били — такого никогда не было. Воспитывали взглядом. Я рано осталась одна и очень хотела, чтобы сыновья выросли настоящими мужчинами, достойными людьми и мне было за них не стыдно. Поэтому в первую очередь подавала пример сама, ведь всё идёт из семьи. Много времени мальчики провели и у дедушки с бабушкой. Учились у них. Мой отец возглавлял горфинотдел, мама работала воспитателем в детском доме. Сергей ходил в Бугульме в ясли на улице Якупова, а затем в детский сад «Чебурашка» — сейчас это лицей № 2. Обоих сыновей я держала в строгости, поэтому до сих пор переживаю, что недолюбила, не додала материнской ласки. Но страшное время того требовало: наркомания процветала, полки в магазинах были пустыми. Сергей рано встал взрослым. Когда привозили муку, мы занимали очередь, а затем сын-первоклассник нёс её домой, так как мне это было не под силу. Почти всё тогда так покупали — мешками, ящиками, баулами. По-другому в Нижневартовске не продавали. Сыновья успокаивают меня, говорят, что «если бы была строже, то ещё лучше бы выросли». Когда уходила на дежурство, составляла список, какие дела по дому выполнить, какие продукты купить. Это помогало самодисциплине. Сергей говорит, что он до сих пор составляет подобные списки.

— Каменогорское, Бугульма, Нижневартовск… А как Вы оказались в монастыре?

— Когда Сергея зачислили в отряд космонавтов и перевели из Читы, где он нёс службу, в Звёздный городок. Внук Иван пошёл там в школу имени Владимира Комарова, но через некоторое время сказал, что она ему не по душе и учиться там он не будет. Внук хотел учиться в православной гимназии, и мы начали искать варианты. Летом он вместе с отцом принимал участие в Великорецком крестном ходе (для Сергея он был уже седьмым по счёту) и познакомился с батюшкой, по чьей рекомендации мы устроили внука в гимназию при Свято-Алексеевской пустыни. Когда я поехала его навестить, то попала там в больницу, а выздоровев, не смогла расстаться с этим местом. Внук уже четвёртый год учится в МГУ, а я всё в гимназии медицинским работником тружусь. Дети там просто удивительные — в миру таких чистых глаз не встретишь. Без Бога сложно. Когда я жила в Бугульме, то ходила в воскресную школу для взрослых при Казанском соборе к отцу Сергию. Ныне это отец Филипп.

— Как выходили на связь с сыном в Бугульме?

— Всей семьей собирались у сестры. Её сын разбирается в компьютерах: он установил специальную программу, у него есть микрофон, ноутбук и веб-камера. Связь устанавливается через ЦУП. Оттуда звонят, чтобы назначить время. Каждое воскресенье теперь ждём как праздник.

— Ваша встреча с космонавтами Антоном Шкаплеровым и Алексеем Овчининым в нашем загсе была запланирована?

— Это вышло совершенно случайно. Приехала в Бугульму по своим семейным делам — на день памяти сестры. Думала побыть с родственниками, отметить день рождения брата, а они меня пригласили на это мероприятие. Я искренне удивилась, увидев Антона и Алексея.

— Известно, что у космонавтов есть много предполётных традиций. А как Сергей готовился к полёту?

— Он съездил на Афон перед стартом, вернулся очень счастливым. Побывал там во многих монастырях, помогал. Привёз нам много святынь. В 2014 году мы посетили Святую Землю. Космонавту, отправляющемуся на МКС, можно взять с собой личные вещи общим весом не более одного килограмма. Шейн Кимброу взял фотографии родных, Андрей Борисенко — книгу и памятную игрушку, а Сергей — икону и Библию.

— Как часто приезжаете в Бугульму?

— Бываем здесь постоянно. Сергей в этом году приезжал раз шесть. У него есть мечта. Сын хочет, достигнув пенсионного возраста, купить дом и землю. Он очень дружен с иереем Георгием Михайлиным, настоятелем храма Георгия Победоносца в Верхнем посёлке. Приезжая в Бугульму, всегда первым делом едет к нему в гости. Батюшка его познакомил с селом Сосновкой, где располагался Александро-Невский монастырь. Мы ездили с ним на праздник Сошествия Святого Духа: убирались в храме Державной иконы Божией матери, служили Литургию, а потом посетили концерт, на котором выступали дети из православного лагеря (в том далеком 2011 году мне довелось быть директором этого лагеря. — А. Б. ). Затем Сергей осматривал заброшенные монастырские постройки, слушал рассказ об истории обители. Сын влюбился в это место, хочет там строить дом. Мы все прочитали книгу Владимира Сальникова об истории. Я ещё три месяца у батюшки работала поваром.

— Как Вы узнали, что сын полетит в космос?

— Мы были с Ваней дома, когда Сергей пришёл и сообщил, что состоялось заседание Государственной комиссии, и его включили в состав пилотируемой группы. Но сын не сказал, что будет командиром — он никогда не хвастается. После этого было много волнительных моментов. Например, когда сын проходил «выживание» — отрабатывал со своей командой разные ситуации, которые могут случиться. Потом переживала, когда он с ребятами пришёл к нам на ужин. Не знала, что готовить и как их встречать. Андрей Борисенко, который летит во второй раз, старше Сергея, как и Роберт Шейн Кимброу. Спросила ребят, как они относятся к тому, что мой сын — командир. Шейн ответил, что с таким командиром хоть куда.

— Наверно, это волнение не сравнить с тем, что Вы чувствуете сейчас?

— Когда я была на Байконуре… это не описать словами. Очень тревожно. У меня на старте от волны все пуговицы отвалились у пальто, а затем — дымка, туман. Корабль ушёл, ничего не видно. Это огромный стресс. Потом смотрела повтор. Начальство отметило, что у Сергея всё прошло чётко, по-гагарински. Мы с внуком вернулись домой, на следующий день у сына была запланирована стыковка. Смотрела её в ЦУПе в режиме онлайн. На огромном экране корабль, приближающийся к международной космической станции, а рядом немое молчание десятков людей: приглашённых гостей, руководства. Только молитва меня и спасала в эти моменты. А затем открылся люк, и Сергей, счастливый и радостный, оказался в корабле. Немного позже он мне позвонил — успокоил, сказал, что всё хорошо.